Жемчужина, сломавшая свою раковину

Отец любил Джахангира. Его отношение к мальчику одновременно и удивляло меня, и успокаивало. С дочерями Абдул Халик держался отчужденно, но с сыновьями был близок. Кое-кого из старших даже брал на свои деловые встречи. Младшие, как правило, кидались врассыпную, завидев отца, опасаясь получить нагоняй за то, что слишком много времени проводят в играх и бессмысленной беготне по улицам. Плачущие младенцы раздражали Абдула Халика, но за спящими детьми он любил наблюдать. Однако мой сын был исключением. Я не раз замечала, как отец брал на руки Джахангира, слегка трепал по щеке и что-то шептал на ухо. Он прижимал мальчика к себе почти с такой же нежностью, как это делала я. Он смеялся над его лепетом и раздулся от гордости, когда Джахангир впервые произнес «баба»,[49] как будто прежде не слышал этого слова от других сыновей. Я была счастлива, что Джахангир стал любимчиком отца. Если не я, то, по крайней мере, мой сын здесь был в безопасности.

Абдул Халик все больше времени проводил со своими ближайшими советниками. В воздухе чувствовалась напряженность, но жен не посвящают в дела мужа, хотя одно мы знали точно: от благополучия Абдула Халика зависит и наше благополучие. Бадрия как старшая жена все же была в курсе происходящего, однако, если мы подступали к ней с расспросами, эта женщина лишь высокомерно ухмылялась и отмахивалась от нас, младших.

— Не лезьте туда, куда вам лезть не положено. У него сейчас куча хлопот, он ведет переговоры с важными людьми. Но это слишком сложно, чтобы объяснить вам, — говорила Бадрия, не желая делиться сведениями, обладание которыми придавало ей вес в собственных глазах. Это стало для Бадрии особенно важным после того, как Абдул Халик перестал звать ее к себе в спальню. Теперь все их контакты ограничились разговорами о делах. В этом доме у каждого была своя роль. Бадрие досталась роль слушателя.

Но стены в доме были недостаточно толстыми, так что, занимаясь мытьем полов в главном доме, я волей-неволей становилась свидетелем переговоров, которые Абдул Халик вел со своими советниками в устланной коврами гостиной.

— Наша провинция имеет пять мест в парламенте. Но ты же понимаешь, Абдул Халик, найдется немало влиятельных людей, которые попытаются перейти тебе дорогу и протолкнуть своих кандидатов. Если же мы представим женщину-кандидата — победа нам гарантирована. Так почему бы не воспользоваться теми глупыми законами, которые они придумали?[50]

— Мне эта идея не нравится. Почему вдруг женщина должна занять место мужчины? Еще хуже: вы предлагаете моей жене занять мое место? С каких это пор женщины начали исполнять мужскую работу?

— Понимаю, сахиб, очень понимаю! Я просто предлагаю способ обойти систему, чтобы нам сохранить контроль над провинцией. Вот-вот объявят выборы. Нам нужно быть готовыми.

— Проклятье, кто придумал эту систему? Зачем вообще нужны женщины в парламенте? Если так пойдет, этак скоро некому будет заниматься детьми, все пойдут в депутаты.

Человек, предлагавший Абдулу Халику хитроумный способ борьбы за власть, молчал. Я слышала, как муж в раздражении меряет шагами комнату. Парламентские выборы! Неужели они на полном серьезе рассматривают подобный вариант? Мы, его жены, и за ворота редко выходим, а тут предлагается послать нас в столицу!

Я бросила взгляд на настенные часы. Джахангир спал уже минут сорок. Значит, скоро проснется. Да к тому же тетя Шаима собиралась навестить меня. Сегодня сорок дней, как умерла Парвин.

— Предлагаю это просто как один из возможных вариантов, сахиб, — снова заговорил советник Абдула Халика. — Так мы сможем усилить наше влияние. У нас неплохие связи в правительстве благодаря контактам, которые мы завязали, но место в парламенте — еще один важный шаг к укреплению власти.

Из-под двери пополз знакомый едкий запах дыма. Воспоминания унесли меня в прошлое: папа-джан лежит на полу в гостиной, уставившись в потолок бессмысленным взглядом, мама-джан сидит тут же, занимаясь починкой нашей одежды.

— Трубопровод — серьезный проект, — вклинился в разговор еще один голос. — И большие деньги. Но этот район принадлежит тебе, сахиб. Обидно будет утратить контроль над ним, когда здесь разворачивается такое строительство.

— Я знаю! — рявкнул Абдул Халик. — И не нуждаюсь, чтобы мне растолковывали то, что и так понятно.

Мне тоже было понятно, что будет происходить дальше с собравшимися в гостиной мужчинами. И я не имела ни малейшего желания оказаться поблизости. Подхватив спящего сына, я поспешила на свою половину дома — дожидаться прихода тети Шаимы. Мне хотелось сесть рядом с тетей и, слушая ее рассказ о бабушке Шекибе, хотя бы на пару часов позабыть о собственной тревоге и грусти.

Глава 32 ШЕКИБА

Махбубу редко удавалось застать одну, поэтому Шекибе пришлось дожидаться подходящего момента, но это был именно тот человек, с которым она решила поговорить. Махбуба родила эмиру четырех сыновей. Старшему сейчас было восемь лет, младшему едва исполнился год.