Жемчужина, сломавшая свою раковину

— Фарида?! Еще одна ведьма! Вот уж кому не стоит доверять. Не советую тебе делать за нее грязную работу… Сабур! — Мальчонке все же удалось вывернуться из рук Махбубы, он попытался сбежать в одном носке, но был пойман и снова зажат между коленями матери.

— Извини. Меня никто не подсылал… Я сама… Мне самой… Просто стало интересно, — снова стала уверять женщину Шекиба.

— Ты хочешь найти мужчину?

— Я? Нет. Я так… — Шекиба решила поскорее свернуть разговор и ретироваться.

— Да успокойся ты. Я пошутила, — рассмеялась Махбуба. — Но я скажу, — она сделала драматическую паузу, оглянулась по сторонам — не подслушивает ли кто и, понизив голос, зашептала: — Только обещай, что никому не расскажешь. Можешь воспользоваться моим советом, если когда-нибудь окажешься под мужчиной и захочешь родить ему сына.

Шекиба придвинулась поближе и навострила уши.

Кое-что из услышанного стало для нее откровением, кое-что она ни за что на свете не решилась бы повторить вслух. Но все рассказанное наложницей эмира Шекиба сложила в укромном уголке своей памяти в надежде, что когда-нибудь эти сведения окажутся полезными. Размеры месяца в ночном небе, лепестки желтых цветов, сок яблок, не имеющих ни единого пятнышка гнили, — это просто и понятно. Но некоторые вещи, связанные с мужчинами, привели Шекибу в полное недоумение, настолько сильное, что у нее даже закралась мысль, не разыгрывает ли ее Махбуба. Однако в глазах женщины не было и намека на шутку. Напротив, она говорила с такой спокойной небрежностью, словно все эти приемы были самым обычным делом. Для Махбубы — да. Но не для Шекибы.

Неужели обитательницы гарема позволяют эмиру проделывать с собой такое? Шекиба представила Халиму. Нет, невозможно. Но затем она вспомнила Сакину, как та отправилась к эмиру почти нагишом и как с притворной робостью, потупив глаза, проскользнула в приоткрытую дверь спальни. Да, похоже, Махбуба говорит правду.

Мысли Шекибы упорно возвращались к Аманулле. Она вспоминала его уверенную походку, широкие плечи. Вот он склоняется над кустом, чтобы рассмотреть цветок, вот его пальцы бережно касаются тонких лепестков… Шекиба попыталась представить себе, каково быть рядом с таким мужчиной, провести рукой по его коротко стриженной бороде, почувствовать на своем лице его дыхание — горячее и влажное, как воздух в бане, где наложница эмира рассказала ей о вещах, заставивших Шекибу краснеть до корней волос.

Шекиба мотнула головой, надеясь, что выражение лица не выдало ее фантазий.

Отряд Гафур нес круглосуточную охрану гарема, в ночную смену смотрители заступали по очереди. Сегодня настала очередь Шекибы. Ночью воздух Кабула был холодным, но Шекиба любила прохладу. Она поплотнее завернулась в толстый плащ и спрятала руки под мышками. Меряя шагами двор, Шекиба вспомнила свое первое ночное дежурство, которое она провела, прислушиваясь к каждому шороху и отчаянно боясь либо задремать ненароком, либо проворонить злодея, желающего пробраться на территорию гарема. За проведенные на посту несколько часов она, вероятно, не менее дюжины раз хваталась за свое грозное оружие — тяжелую деревянную дубинку. Утром Шекиба едва не лишилась чувств, когда подошедшая к ней сзади Гафур спросила, как прошло дежурство.

— Ужасно! И почему вокруг столько шорохов и звуков? Лягушки в пруду квакают, ящерицы шуршат в траве, солдаты на крепостной стене кашляют. Ты сказала, что мне нужно просто побыть в ночной тиши, дожидаясь рассвета. Но ночью вовсе нет тишины! — возмутилась Шекиба.

Гафур хохотала до слез.

— Ты испугалась лягушек и ящериц? Маленькая трусишка! Ну ничего, привыкнешь. Могу поспорить, ты еще полюбишь ночные дежурства гораздо больше, чем дневную суету.

Гафур оказалась права, хотя этим признанием Шекиба предпочла с ней не делиться. Она действительно полюбила проводить ночи, сидя во дворе при свете масляного фонаря и наблюдая за пляшущими на каменной стене дома тенями. Шекиба улыбалась, когда тени становились похожи на животных и птиц, и хохотала в голос, когда однажды тень напомнила ей профиль Шагул-биби.

Иногда в этих ночных бдениях к ней присоединялась Тариг. Шекиба не возражала против такой компании. Хотя бодрствование Тариг было вынужденным.

— Гафур опять храпит. Совершенно невозможно спать, как будто рядом проносится табун лошадей! Не понимаю, как остальным удается не обращать на нее внимания.

Шекиба кивнула.

— Утром все будет отрицать.

Тариг улыбнулась.

— Как тут, все спокойно?

— Пока да.

Дворец спал, но жизнь Арга была непредсказуемой. Разные люди приезжали и уезжали в неурочное время. Случалось, в глухие ночные часы эмир присылал за одной из своих наложниц.

Девушки помолчали. Тариг вздохнула. У нее явно что-то было на уме.

— Ты счастлива здесь? — наконец спросила она.

— Счастлива? Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты довольна жизнью?

— В моей жизни бывали времена и похуже.

— И ты не скучаешь по родным?

— Я скучаю по ним так же, как они скучают по мне.