Жемчужина Тамерлана

Впереди походной колонны шел авангард из нескольких туменов, за ним в золоченой кибитке ехал Тимур, облаченный в горностаевую шапку, с короной на голове. За кибиткой Великого эмира двигались остальная конница, пехота и обоз с походным двором, включавший казну, арсенал, одежду и защищавший многочисленный конный отряд. Семьи воинов передвигались на собственных повозках.

Наткнуться на Тохтамыша сразу и дать бой им не удалось. Войско блуждало по низовью Сырдарьи, вступив в безжизненную пустыню. Тимур почти не выходил из кибитки, разве только тогда, когда повар приносил ему еду.

Неожиданно начало болеть раненое колено, и боли становились все нестерпимее. Ночью Великий эмир кусал зубами кулак, чтобы не застонать, не показать своих страданий. Иногда под утро, мокрый и обессиленный от боли, он выкатывался из кибитки, не в силах ступить на ногу, и, падая ниц, воздевал руки к небу, прося Аллаха прекратить его мучения, но тут же молил о прощении за свою просьбу, укоряя себя за слабость.

Однажды его увидел саид Береке, сопровождавший эмира в походе.

– Почему ты не обратишься к нашему лекарю? – спросил он с удивлением. – Зачем терпеть такие страдания?

Тимур покачал головой:

– Эти страдания посланы мне Аллахом. Никто, кроме него, не в силах избавить меня от них. – Он поцеловал рукоятку сабли, где покоилась жемчужина. – Я чувствую, что он ждет от меня какого-то поступка. Но я не знаю, что нужно сделать. Подскажи, Береке.

Саид задумался.

– Скоро мы дойдем до горы Сюгюр-Тенгиз, – сказал он задумчиво. – Помнишь, что делал Чингисхан, когда его войско останавливалось у возвышенности?

Тимур заставил себя улыбнуться:

– Он всегда поднимался на гору и благодарил Аллаха или просил его о чем-нибудь, – ответил сын Тарагая. – Клянусь Аллахом, я сделаю точно так же. Но я не хочу ни о чем его просить. Он и так слишком много для меня сделал. И, верю, сделает еще, потому что я всегда поступал правильно. А вот благодарить его я готов и днем и ночью.

Он снова скорчился от боли, снова закусил кулак, и Береке подумал, что этого человека не зря прозвали Железным хромцом. Ни одна душа никогда не знала о его страданиях, даже его жены. И облегчения своим страданиям он, судя по всему, на священной возвышенности просить не собирался.

– Дед, почему ты не спишь? – к кибитке подошел внук Тимура Пир-Мухаммед, стройный, как тростник, с черными миндалевидными глазами газели.