Жемчужина Тамерлана

– Айда в столовую? – предложил Виталий, глотнув слюну. – Классные там биточки. У меня бабушка такие делала…

Геннадий махнул рукой:

– Нет, я домой заскочу. Обещал Ленке, что приду на обед. Она сегодня выходная и что-то там сооружает. Ну, поехали, ребята.

Взяв пакетики с уликами, полицейские спустились во двор и сели в машину Волошина – белую «Ладу Гранту». Геннадий обожал свой автомобиль и всегда говорил, что не променял бы его ни на какой другой, даже безумно дорогой, с наворотами.

– Я приверженец отечественного автопрома, – утверждал он, любовно гладя капот своей «белочки», как сам ее называл. Наверное, поэтому следователь не знал с ней проблем: она взлетала на крутые горки, как белка на дерево.

Оперативники уселись в пахнувший хвоей салон, и автомобиль тронулся с места.

Глава 20

Степи Моголистана. 1362 г.

Ни Тимур, ни Хусейн не ожидали, что войско пополнится так быстро. По пустыням и степям бродили кочевники, не зная, к кому прибиться, и были рады послужить эмиру, слава о котором разошлась во все концы.

Когда отряд насчитывал двести бойцов, Тимур стал предлагать свои услуги разным князькам, и те щедро ему платили.

Лишь с одного из них эмир ничего не взял. Этот князь свел его с замечательным кузнецом, который, наконец, исполнил его мечту – сделал саблю, поместив в ее рукоятку заветную жемчужину.

Уже в первом бою Тимур почувствовал правоту слов саида Куляля. Новое оружие, казалось, разило без промаха и свистело так, что создавалось впечатление протяжной песни, разносившейся далеко по степи.

Враги тоже заметили необычную саблю и стали слагать легенды. Говорили: Тимур продался шайтану, который и преподнес ему поющую саблю. Эмир только смеялся, когда пленники пересказывали ему эти байки. Но тем не менее необычное оружие не раз выручало его из беды.

Шлейфом летели дни. Войско Тамерлана насчитывало уже две тысячи человек. Они блуждали по степи, направляясь к Кандагару, и к ним присоединялись и туркмены, и таджики, и степняки. А в Кандагаре под их знамена встали местные беки, и один из них, хмурый Мансур, в первый же день войдя в шатер к эмирам, стал подстрекать братьев дать бой войску Ильяса-Ходжи.

– Вы долго ходили по степи и пескам, видели, во что превратился наш край, – речитативом говорил он и тяжело вздыхал. – Разоренные, обугленные селения, павший скот… И за это мы благодарим Ильяса-Ходжу. Надо выгнать его солдат из наших краев.

Хусейн хмурился, слушая складную речь бека, но глаза Тимура горели необычным блеском: так бывало всегда, когда эмир предчувствовал победу.

– Далеко ли от нас его войско? – будто размышляя, проговорил он и повернулся к Хусейну. – Клянусь Аллахом, я вижу, что тебе не по нраву такие слова.

– Не по нраву, – признался родственник. – Нас значительно меньше. Недавно мы едва оторвались от его нукеров…