Жемчужина востока

— Иногда путешественники давали мне по серебряному сиклю, а однажды, за группу верблюдов с арабом-проводником, я получила целых три сикля!

— Один сикль! Три сикля! О, я куплю их все! Нет, это просто грабеж! Ну, а этот бюст, что он стоит?

— Это не для продажи, — сказала Мириам, — это мой скромный дар дяде или, вернее, дядям, которые хотят поставить этот бюст в своей зале совета!

Вдруг счастливая мысль озарила Марка.

— Я пробуду здесь несколько недель, — сказал он, — не согласишься ли ты, госпожа, исполнить мой бюст в эту самую величину, и что это может стоить?

— О, это будет стоить дорого, очень дорого, — отвечала девушка, — мрамор здесь стоит много, да и резцы изнашиваются… Это стоило бы очень дорого (она говорила так потому, что не знала даже, что ей можно спросить)!.. — Это будет стоить… 50 сиклей… Да, 50 сиклей! — повторила она неуверенно.

— Я не богатый человек, — воскликнул Марк, — но охотно дам двести сиклей!

— Двести! — пробормотала Мириам. — Нет, это безумие!

Я не могу, не смею взять такой суммы… после того ты, господин, вправе будешь сказать, что попал к разбойникам, которые ограбили тебя… Нет, если мои дяди разрешат мне принять этот заказ и у меня хватит времени, я постараюсь сделать все, что могу, за 50 сиклей, но только я должна сказать тебе, господин, что тебе придется просидеть немало часов, чтобы получилось хоть слабое сходство с моим изображением!

— Пусть так! Но как только я снова попаду в какую-нибудь цивилизованную страну, я доставлю тебе столько заказов, что твои нищие превратятся в состоятельных людей.

А пока я к твоим услугам, начинай, госпожа, сейчас же, если тебе угодно!

— Я не имею разрешения, а без этого не смею приступить к такой работе!

— Это дело должно быть предложено на обсуждение совета кураторов, которым принадлежит право решить, может ли она исполнить твое желание, — вмешался Итиэль. — А пока я не вижу ничего предосудительного в том, что моя племянница начнет моделировать из глины твой бюст, который, в случае отказа совета в своем согласии, можно будет уничтожить!

— Благодарю тебя, почтенный Итиэль, за твое разрешение. Где прикажешь мне сесть, госпожа? Ты увидишь, я буду для тебя самой послушной моделью!

— Сядь здесь, господин, и смотри вот сюда, в мою сторону, если тебе будет благоугодно. Ну, вот так!

И сеанс начался.

VII. МАРК И ХАЛЕВ

На другой день Итиэль, согласно своему обещанию, предложил на обсуждение совета вопрос, можно ли позволить Мириам исполнить заказ римского центуриона. Ессеи, по обыкновению, долго совещались по поводу всего, что касалось их возлюбленной питомицы, но наконец разрешение приступить к работе было получено, при условии, однако, что сеансы будут проходить не иначе, как в присутствии трех старейших братьев ессеев, в том числе престарелого учителя Мириам.

Таким образом, когда Марк явился в назначенный Итиэлем час в мастерскую, он застал там седобородых старцев в белых одеждах, а позади их темную фигуру Нехушты с приветливо улыбающимся лицом. При появлении Марка старцы поднялись со своих мест и поклонились ему, на что и он отвечал низким, почтительным поклоном, затем приветствовал Мириам.

— Скажи мне, госпожа, эти почтенные отцы ожидают своей очереди служить тебе моделями, или же это критики? — спросил римлянин.

— Это критики, господин! — сухо ответила девушка, снимая сырой холст с глыбы сырой глины и принимаясь за работу.

Так как старички сидели все трое в ряд в глубоких креслах, стоявших вдоль у задней стены в глубине мастерской и вставать со своих мест считали неудобным, то следить за ходом работы им было невозможно. А между тем из-за привычки, подобно всем ессеям, вставать до зари, старичков в этот жаркий полдень, в тени навеса, невольно клонило ко сну, и вскоре все трое заснули крепким, блаженным сном.

— Посмотрите на них, — сказал Марк, — какой прекраснейший сюжет для любого художника!

Мириам сочувственно кивнула головой и, взяв три куска глины, проворно слепила портреты трех спящих старцев и, когда те проснулись, показала им свою лепку. Добродушные старички от души рассмеялись.

Каждый день сеансы повторялись тем же порядком, и славные старички-кураторы каждый раз засыпали, так что молодые люди, в сущности, оставались наедине. Ничто не мешало их взаимному обмену мыслей и чувств. Марк рассказывал молодой художнице о войнах, в которых принимал участие, о странах, которые он имел случай посетить, о различных народах, их нравах и обычаях; девушка же передавала ему различные подробности из своей жизни среди ессеев. Наконец, разговор их коснулся вопроса религий. Марк имел случай ознакомиться со многими различными верованиями как западных, так и восточных народов; и все они, по-видимому, не удовлетворяли его, не внушая большого уважения. Тогда Мириам решилась изложить ему, как умела, главные основы своей религии — новой религии, христианства, о котором в то время непосвященные имели лишь смутное представление.