Жемчужина Востока

Летели годы. В Иудее вспыхивали восстания, в Иерусалиме случались избиения. Ложные пророки смущали легковерных людей, которые тысячами шли за ними, но римские легионы быстро рассеивали в прах эти толпы. В Риме воцарялись и низвергались цезари. Великий Иерусалимский храм наконец достроили, и он красовался в полном своем великолепии. Много знаменательных происшествий случилось в то время, только в селении ессеев на берегу Мертвого моря жизнь незаметно текла своим чередом, и никаких особенно выдающихся событий в ней не происходило, разве только умирал какой-нибудь престарелый брат или нового испытуемого принимали в число братии.

День за днем эти добрые, кроткие и скромные люди вставали до зари и возносили свои молитвы солнцу, а затем шли каждый на свою работу: возделывали поля, сеяли хлеб и благодарили, если он хорошо уродился; но и за плохой урожай все равно благодарили и по-прежнему совершали свои омовения и творили молитвы, скорбя о злобе мирской и об испорченности людей.

А время шло себе, Мириам уже исполнилось семнадцать лет, когда первая капля предстоящих бед упала на мирную общину ессеев.

Время от времени первосвященник иерусалимский, ненавидевший ессеев как еретиков, присылал требование на установленную подать для жертвоприношений в храме. От уплаты этой подати ессеи упорно отказывались, так как всякого рода жертвоприношения были ненавистны им. Сборщики податей всякий раз возвращались ни с чем. Но когда первосвященнический престол занял Анан, он послал к ессеям вооруженных людей, чтобы силой взять с них десятинный сбор на храм. Когда же ессеи отказались уплатить эту подать, пришедшие открыли житницы, амбары и погреба общины и своевольно взяли, сколько хотели, а что не могли увезти с собой, рассыпали, растоптали и уничтожили.

Случилось так, что во время погрома Мириам и неразлучная с ней Нехушта находились в Иерихоне, куда они иногда отправлялись с посильной лептой для бедных. Возвращаясь, они шли руслом пересохшей реки, где было много камней и кустов терновника. Здесь их встретил Халев, ставший теперь довольно красивым, сильным и энергичным юношей. В руках он держал лук, а за спиной у него висел колчан с шестью стрелами.

– Госпожа Мириам, – сказал он, приветствуя женщин, – не идите домой большой дорогой, можете повстречаться с теми разбойниками и грабителями, которых прислал сюда первосвященник, чтобы ограбить житницы ессеев. Они могут обидеть или оскорбить тебя, так как все они пьяны. Видишь, один из них ударил меня!

И он показал ей большую ссадину на своем плече.

– Что же нам делать? Идти назад в Иерихон?

– Нет, они и туда придут и, вероятно, нагонят нас еще в пути! Идите вот этим руслом, а затем пешеходной тропой – к околице селения. Так вы не встретите их.

– Это правда, – сказала Нехушта, – пойдем, госпожа!

– А ты куда, Халев? – спросила Мириам, удивленная тем, что он не идет за ними.

– Я? Я притаюсь здесь, между скалами, пока эти люди не пройдут. Мне нужна гиена, нападавшая на овцу; я уже выследил ее, и мне, возможно, удастся поймать ее. Потому-то я и захватил свой лук и стрелы!

– Пойдем! – нетерпеливо вымолвила Нехушта. – Этот парень сумеет сам за себя постоять!

– Смотри, Халев, будь осторожен! – еще раз остерегла его Мириам, догоняя Нехушту. – Странно, – добавила она как бы про себя, – что Халев выбрал именно сегодняшний день для охоты!

– Если не ошибаюсь, он задумал охотиться за гиеной в человеческом образе! – проговорила Нехушта. – Ты слышала, госпожа, что один из этих людей ударил его? Мне думается, что он хочет отмыть свой ушиб в крови этого человека!

– Ах, нет, Ноу! – воскликнула девушка. – Ведь это было бы местью, а месть – дурное дело!

Нехушта только пожала плечами. «Увидим!» – прошептала она. И действительно, они увидели. Взойдя на вершину холма, через который шла тропа к селению, они невольно обернулись: там, в нескольких сотнях саженей от них, по дороге двигался небольшой отряд людей с вьючными мулами. Эта кучка людей только что спустилась в овраг пересохшего русла реки, как вдруг раздался какой-то крик и шум, произошел переполох, люди бросились в разные стороны, как бы разыскивая кого-то. В то же время четверо подняли на руки одного, похоже, раненого или убитого.

– Как видно, Халев пристрелил свою гиену! – многозначительно заметила Нехушта. – Но я ничего не видела, и ты, госпожа, если благоразумна, тоже ничего никому не скажешь! Ты знаешь, я не люблю Халева, но зачем накликать беду на твоего товарища детства!

Мириам только утвердительно кивнула головой в знак ответа.

Вечером того же дня Нехушта и Мириам, стоя на пороге своего дома, увидели при свете полного месяца Халева, который шел к ним по главной улице селения.

Нехушта так хитро повела разговор, что юноша должен был сознаться, что он действительно смыл удар обидчика кровью.

В разговор их вмешалась девушка. Халев вызывающим тоном повторил свой рассказ, но, быстро переменив тему, стал клясться Мириам в своей любви. Тщетно Мириам останавливала его, он ничего не слушал и ушел, повторяя: «Я люблю тебя, Мириам, так, как никто никогда не будет любить».