Жемчужины зарубежной фантастики

— Я подвергаюсь ей по крайней мере раз в день.

Щелк.

— Близкий тебе человек умрет дважды.

Чиб бледнеет, потом овладевает собой и говорит:

— Трус умирает тысячу раз.

— Тебе предстоит путешествие во времени, ты вернешься в прошлое.

— Ну и ну! — говорит Рыжий Ястреб. — Этак вы превзойдете саму себя, мадам. Осторожней, а то наживете психическую грыжу и придется носить бандаж, чтобы она не вывалилась.

— Смейтесь, если нравится, негодяи! — говорит мадам. — Есть иные миры помимо нашего. Карты не могут обманывать, особенно если они в моих руках.

— Гобринус! — зовет Чиб. — Еще кувшинчик пива для мадам!

Юные Редисы возвращаются к столу — это диск без ножек, его удерживает в воздухе гравитационное поле. Бенедиктина бросает гневный взгляд в их сторону и начинает перешептываться о чем-то с другими среднелетками. За столиком по соседству сидит Пинкертон Легран, агент госорганов, лицом к ним, чтобы фидеокамера захватывала их сквозь пиджак с секретом: материя просвечивает только в одну сторону. Все знают, что он следит и подслушивает. Он знает, что они знают, и уже докладывал об этом своему начальству. Он хмурится, увидев, что входит Фалько Аксипитер. Леграну не нравится, что агент из другого управления суется в дело, которым занимается он. Аксипитер даже не смотрит на Леграна. Он заказывает чайничек чая и притворяется, что кидает в него таблетку, которая, реагируя с дубильной кислотой, производит попводяру — по.

Руссо Рыжий Ястреб подмигивает Чибу и говорит:

— Так ты считаешь, что действительно можно парализовать жизнь всего Лос-Анджелеса одной бомбой?

— Тремя бомбами! — говорит Чиб так громко, чтобы фидеокамера Леграна записала его слова. — Одна под пульт управления на опреснительном заводе, вторая — под дублирующий пульт, третья — на распределитель большой трубы, которая подает воду в резервуар на Двадцатом горизонте.

Пинкертон Легран бледнеет. Он допивает залпом свое виски и заказывает еще порцию, хотя выпил он уже изрядно. Он нажимает кнопку на фидеокамере для срочной передачи сверхсекретной информации. Лампочки мигают малиновым светом в Главном управлении; трезвонит звонок; начальник просыпается так резко, что падает со стула.

Аксипитер тоже все слышит, но остается неподвижным, с мрачным лицом, нахохлившись, похожий на диоритовое изображение ястреба из гробницы фараона. Одна мысль владеет им, его не отвлечь разговорами о затоплении Лос-Анджелеса, даже если начнется их осуществление. Выслеживая Старика, он пришел сюда в надежде использовать Чиба в качестве отмычки к дому. Одна «мышь», как он называет преступников, за которыми гоняется, — одна «мышь» приведет в нору другой «мыши».

— Как думаешь, когда мы сможем приступить к действиям? — спрашивает Хьюга Уэллс-Эрб Хайнстербери, писательница-фантаст.

— Примерно через три недели, — отвечает Чиб.

В Главном управлении начальник полиции проклинает Леграна: зачем тот побеспокоил его? Тысячи молодых парней и девиц выпускают пар, сочиняя заговоры, диверсии, убийства, мятежи. Он не понимает, зачем эти юные негодяи ведут подобные разговоры, ведь им выдают все, что надо, и бесплатно. Будь его воля, он побросал бы их в каталажку, чтобы их там попинали для острастки.

— А после всего придется рвануть куда-нибудь в глушь, — говорит Рыжий Ястреб. Его глаза блестят. — Скажу вам, ребята, лучшее в мире — быть свободным человеком, жить в лесу. Там ты по-настоящему личность, а не овца в безликом стаде.

Рыжий Ястреб верит в этот заговор по уничтожению Лос-Анджелеса. Он счастлив, потому что, пребывая в объятиях Матери-Природы, истосковался, хоть и не признается в этом, по интеллектуальному общению. Другие дикари слышат приближение оленя за сто шагов, вовремя замечают гремучую змею в кустах, но они глухи к поступи философской мысли, к шелестению Ницше, распевам Рассела, гоготанию Гегеля.

— Необразованные свиньи! — говорит он вслух.

Остальные спрашивают:

— Что?

— Ничего, ребята, послушайте, вам-то хорошо известно, как хорошо жить в лесах. Вы были в Корпусе охраны дикой природы…

— Я был в отряде Д-4, — говорит Омар Руник. — Я подхватил сенную лихорадку.

— Я работал над своей второй диссертацией, — говорит Гиббон Тацитус.

— Я был в оркестре Корпуса, — говорит Сибелиус Амадей Йегуди. — Мы выезжали на природу только давать концерты в лагерях, но это случалось редко.

— Чиб, ты тоже был в Корпусе, тебе нравилось там, правда?

Чиб кивает, но говорит:

— Когда ты в новоамериндах, приходится тратить все свое время на то, чтобы выжить. Мне некогда было рисовать. И кто увидит в лесу мои картины, даже если б у меня и выпала свободная минута. В любом случае такая жизнь не годится для женщины или ребенка.

Рыжий Ястреб явно обижен, он заказывает себе виски, смешанное с по.