Жемчужница (СИ)

Тики пробило на смех от неловкости всей этой ситуации, и он не сдержался — прикусив губу, хохотнул и поспешно спрятал лицо в волосах удивленно пискнувшего Изу.

— Знаешь, это звучит как «что-то я слишком распустила руки», — признался он смущенно и с недоумением заметил, как Алана вспыхнула, отводя взгляд и нервно облизывая губы.

— Просто я выпустила хвост случайно и… — залепетала она как-то совершенно неубедительно и замолчала на полуслове.

— Утром ты спала в обнимку с Изу, а что было ночью я не помню, — решил выручить девушку он — и вообще-то совсем не солгал — так крепко уснул, что даже ничего и не чувствовал.

Алана потерла руками лицо и все-таки перевела взгляд на мужчину. И — мягко улыбнулась, так и не согнав со щек румянец.

— В-вот как… — выдохнула она. — Ну и ладно тогда… Раз так, может, заплетешь меня?..

И была девушка такой сконфуженной, такой потерянной, словно совершенно не представляла, что делать дальше, будто хотела что-то сказать, но никак не могла осмелиться, что Тики просто не был способен ей отказать. Да и хотел ли он вообще отказываться от чуть ли не единственной возможности касаться её?

— Конечно, — улыбнулся он, погладив её по голове, стаскивая с волос ленты, пропуская сквозь пальцы длинные мягкие пряди. Алана зарделась ещё пуще, румянец покрыл пятнами уже плечи, сливаясь по цвету с алыми росписями, и мужчина почувствовал, как сердце готово вырваться из грудной клетки.

Изу разулыбался, глядя на них, и прикусил губу.

— Может, тогда я схожу поем? — негромко поинтересовался он и тут же спрятал руки за спину, словно боялся, что ему не разрешат или что-то сделают. Однако Тики только ласково кивнул в ответ.

— Конечно, ты же у меня большой мальчик, да? Подойдешь к стойке и попросишь принести тебе за стол поесть. Правда… — здесь мужчина усмехнулся, — не знаю, завтрак тебе принесут или обед!

Изу засмеялся, как-то сразу расслабившись и развеселившись, и шмыгнул за дверь.

Алана улыбнулась, когда по коридору за стеной раздался топот маленьких ног, и мечтательно зажмурилась, откинув голову и снизу вверх посмотрев на Микка.

— Знаешь, я так люблю его, как будто это… — она запнулась, облизнулась задумчиво, но закончила: — Как будто он мне кто-то близкий. Сын или племянник… Хотя смешно, наверное, это, у меня ведь ни племянников, ни детей…

Мужчина не удержался и легко скользнул пальцами по ее шее к загривку, лаская тонкую кожу и в каком-то неясном предвкушении прикусывая щеку. Если Алана так думала, то, может, она…

Тики встряхнул головой, пытаясь избавиться от таких сладких и заманчивых мыслей, и улыбнулся, принявшись расчёсывать длинные пряди взятым с тумбы гребнем.

— Зато внучатых племянников — орава, — хохотнул он, и девушка завторила ему мягким бархатным смехом, отчего внутри у мужчины всё вновь затрепетало. Когда две пышные косы были заплетены, а сама Алана разнежилась настолько, что уже с несколько минут водила кончиками тонких хрупких пальцев поверх его колен, Микк с чувством радости и собственного удовлетворения поднялся и, отчего-то ощущая себя таким окрылённо-воздушным, лёгким, подхватил закрасневшую русалку под локоть и спустился вниз, где Изу доедал уже похлёбку, слушая россказни Неа — ужасно поникшего, но от этого только сильнее пытающегося жестикулировать и улыбаться.

Тики нахмурился, только заметив состояние брата, и тут же задался целью узнать, в чем дело. Они с Аланой переглянулись и, не сговариваясь, двинулись к столу. Изу, сразу заметивший их, разулыбался и замахал рукой.

Устроившись рядом с малышом (сын, он твой сын, Тики, ты же любишь его, так привыкни к этому) и устроив рядом русалку, мужчина сложил руки у замок и устроил на них подбородок.

— Ну, рассказывай, по какому поводу траур, — велел он брату без предисловий, и тот вскинул на него злые и несчастные глаза.

— Вы были неправы! — выпалил он. — Мана считает, я болен, ясно? И он велел мне уйти. И я ушел. Вот и все. И ничего нет. И пошло оно все!.. — на этом Уолкер уже вскочил с места, чтобы сбежать от такого откровенного допроса, но Алана печально улыбнулась и переглянулась с понимающе хмыкнувшим Тики. Микк даже порадовался на мгновение такому единодушию между ними (и почти решился погладить ее по руке), но тут же заставил себя отвлечься на Неа.

— Он в чем-то прав, — заметила Алана. — Ты действительно болен, Неа, но… — она запнулась и закусила губу, будто не зная, продолжать ли, но все же продолжила: — Ты болен из-за Маны. Твоя душа… — Уолкер уставился на нее во все глаза и даже как-то дернулся протестующе, но смолчал. — Она больна. Ты… — русалка осторожно заключила его руку в свои ладони и как-то совершенно по-матерински улыбнулась: — Ты не можешь обрести равновесие, Неа. Мана — это твой ключ к нему, но он сам очень заморочен и испуган своими чувствами к тебе.

Тики улыбнулся, чувствуя, как в нем просыпается сумасшедшая нежность к этой девушке — снова — и согласно кивнул.