Жемчужница (СИ)

Тритон кивнул, отчего-то не в силах что-либо ответить, потому что поперёк горла встал противный комок, и, аккуратно перехватив шатающегося из стороны в сторону болезненного Вайзли за локоть, осторожно повёл его в ту же сторону, куда плелись и все остальные. Интересно, что же могло их всех так заинтересовать? Лави взглянул на юношу, замечая, что тот явно думает о чём-то таком же (потому что лицо его стало более светлым и любопытным), и вдруг услышал, как ушей коснулся знакомый чарующий голос.

— О, ну всё тогда понятно, — недовольно пробурчал он тут же, проклиная всё на свете, что эта идиотка-зубатка вечно стоит у него на пути, и Вайзли непонимающе приподнял брови, побуждая ответить: — Сейчас вот и познакомишься с пассией своего брата, — неохотно пояснил парень, нарочито безразлично пожимая плечами.

…неужели Лави будет после каждой совершенно дурацкой ссоры с ведьмой специально подтачивать свою ненависть к ней?

…да и осталась ли в нём эта ненависть, скажите, пожалуйста.

Нет, конечно же, нет.

Вайзли тут же просветлел, воодушевлённо улыбнувшись, и Лави на мгновение подумал, что даже рад, что Алана решила, как видно, устроить представление горожанам на потеху (хотя, опять же, скорее всего она просто молилась, а все остальные люди, услышав её, решили посмотреть, что за действо там творится), а потому, наверное, даже не будет особо ругаться с ней, когда встретится.

Они дошли до храма, где покоилась вся императорская чета, и Вайзли восхищённо затаил дыхание, смотря вниз по холму, где, искрясь в закатных лучах солнца, среди водяных капель и разводов порхала по реке Алана.

Юноша повел его ближе к воде, завертев головой и начав выискивать своих родных, а найдя — кивнул на них Лави. И — улучив момент, восхищенно шепнул ему на ухо:

— Она такая красивая…

Ученик Книгочея закатил глаза, пытаясь заставить себя не язвить снова, но так и не справляясь с внезапной ревностью. Хотя что, собственно, зубатка могла сделать с Вайзли? Разве что тоже расположить его к себе (а она уже явно покорила его), но не больше. Ведь… ведь поцеловал совсем недавно Вайзли его.

Однако Лави так и не удержался.

— Бледная она вся, — фыркнул он — и, перехватив руку заинтересованно вскинувшего брови юноши крепче, направился к Тики. Надо было узнать, что тут все-таки происходит. То, что зубатка молится — это уже понятно. А вот зачем она это делает — еще вопрос.

Вайзли тесно прижался к его боку, когда они уже почти добрались до полностью поглощенного зрелищем мужчины и хитро блеснул глазами.

— А она должна быть другой? — вид у него был оживленный теперь просто донельзя, и Лави совершенно не представлял — ругаться ему или радоваться. Алана отвлекла юношу от чего-то грустного — и это хорошо, но вот то, что она сосредоточила все его внимание на себе — не самый приятный факт.

— Все члены царской семьи — рыжие, — с видом знатока, каковым и был, припечатал парень и, стараясь не замечать того, как пристально друг тут же посмотрел на его огненную шевелюру, тронул Тики за плечо. — Что тут происходит? — надо было срочно как-то перевести тему.

Мужчина тут же обратил на него внимание, ужасно восхищённый и полностью поглощённый своей ненаглядной русалкой, и, заметив Вайзли, приветственно улыбнулся ему, потрепав юношу по макушке, на что тот смущённо фыркнул.

— Молится духу нашей реки, — легко ответил Микк, словно ничего странного в этом и не было. Лави закатил глаза: мужчина явно прекрасно понял вопрос, но по какой-то причине не желал делиться с ним причиной.

Хотя, хмыкнул парень, это было и неудивительно: он же недавно выскочил из спальни зубатки рассерженным и ужасно злым, напугал своим поведением Тики (который явно подумал, что они с Аланой вновь разругались или, что ещё хуже, вновь устроили свои разборки) и просто был идиотом последние несколько недель.

— Ага, — поддакнул парень, скептически приподняв бровь, и, наблюдая, как кружится Алана и как вторят ей речные воды, собираясь в разные фигуры и паря рядом с ней, спросил как можно более безразлично: — И зачем?

— Хочет поблагодарить его за свое спасение, — улыбка у Микка была спокойно-ласковая и очень, очень гордая — как будто Алана уже его жена, и он принимает комплименты ее поступку. — Именно дух Лунной дороги помог ей выжить, — пояснил мужчина, — а узнала она, где можно его найти, только по пути сюда. Вот и…

Лави ощутил, как его лицо медленно вытягивается, и замер, пытаясь переварить услышанное. В голове не было ни единой мысли, а внутренности будто хорошенько проморозило — ему казалось, он даже с места двинуться не смог бы сейчас без последствий.

Потому что ему никто никогда об этом не говорил. Алана никогда не рассказывала, что ей помог еще кто-то. Что кто-то проявил к ней милосердие в тот страшный день четыреста лет назад. Он думал, она сама добралась до моря, а если так — у нее были силы сделать это. Значит, она могла спасти и других, но не сделала этого. И хотя да — теперь парень признавал, что она не могла, он все равно не… не думал, что тогда зубатка была настолько беспомощна.