Жемчужница (СИ)

О чем не смогла сказать или не стала, потому что не хотела его снова злить.

«Я рада, что ты простил меня».

Но Лави не злился больше. Не злился, правда. Совсем-совсем.

— Ну ты же… — он бледно улыбнулся, совершенно обессиленный этим разговором — этими откровениями у всех, у всех на виду — и заметил: — Ты же моя семья, белобрысая идиотка.

Алана удивлённо дёрнулась, вскинув на него шокированный взгляд, словно совершенно не верила, что наступит когда-нибудь такой момент, когда тритон произнесёт эти слова, и, солнечно улыбнувшись, стиснула его в объятиях почти что до боли — и тут же возвращая в трезвый рассудок.

О нет. Ну что же он за идиот.

Лави перевёл испуганный взгляд на Вайзли, который уже успел отойти к Тики, и напряжённо сглотнул, чувствуя, как злость вновь вспыхивает в нём подобно костру. Теперь юноша вряд ли заговорит с ним. Вряд ли позволит вновь так спать, привалившись к его коленям. Вряд ли вновь украдкой поцелует.

Ведь Лави лгал ему всё это время.

— Снова ты всё испортила, ведьма, — обречённо простонал парень на русалочьем, чувствуя, однако, как эта мимолётная злость тут же испаряется сизым дымком.

Вайзли, нахмуренно бросив взгляд на Лави, о чём-то спросил у Тики, и Алана в этот момент смешливо подмигнула ему, широко ухмыляясь.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе произнесла она, сильнее стискивая парня в своих объятиях так, что тому стало уже тяжело дышать, и зашептала на родном языке: — Вайзли очень светлый, совсем как Мана. И даже пылает рядом с тобой совсем как Мана — рядом с Неа, — лукаво протянула она, привстав на носочки и оказавшись слишком близко. Лави заметил, как под бледной кожей голубой паутиной тончатся венки, как в серых глазах на самом дне поселилось что-то невероятно светлое и любящее, как отливает ярким кровавым татуировка на лбу и щеке.

И только потом осознал, что Алана только что ему сказала.

И, конечно же, покраснел.

— Ах ты ж морская ведьма!.. — попытка вырваться совершенно ни к чему не привела — Алана только снова шмыгнула носом и устроила голову у него на груди, прижимаясь ухом рядом с его зачастившим сердцем.

— Я рада, что это так, Лави, — тихо сказала она и зачем-то повторила, словно это было ее новым убеждением; словно она пробовала эти светлые, солнечные слова на вкус: — Я счастлива, что это так.

Однако Лави было не до этого теперь. Потому что его приобретение, похоже, ознаменовалось новой потерей.

Вайзли метнул в него какой-то холодный взгляд — и опустился перед широко распахнувшим глаза Изу на корточки, тут же отворачиваясь и сосредоточивая свое внимание на мальчике, который определенно проникся к нему неподдельным восхищением.

— Ты ведь не… — Лави прикусил губу и уткнулся ей носом в плечо, надеясь, что так его голос будет звучать еще тише и глуше, чем он сделал его уже, и девушка не поймет, каким он сейчас несмышленым мальчишкой себя ощущает.

Снова.

Как будто вазу разбил, а признаться страшно.

Хотя ему действительно было страшно.

Алана покачала головой, словно и так прекрасно поняла его смятения, словно видела его насквозь — хотя так оно и было, — словно была старшей сестрой или матерью, которой всё-всё-всё было известно о нём.

— Не вру, — шепнула она — и тут же отстранилась с хитрой ухмылкой, чтобы в следующую секунду упорхнуть к Тики и улыбнуться закусившему губу Вайзли. Роад, всё также не желавшая слезать с рук дяди, заболтала ногами в воздухе, норовя залететь мыском кому-нибудь в глаз, и приветственно защебетала о том, какая же у неё прекрасная невестка и как она уже и не надеялась на то, что достойная девушка вообще появится. Лави наблюдал за тем, как Алана смущённо краснеет, фыркая, и вдруг ощутил на себе прожигающий холодом внимательный взгляд — Изу смотрел прямо ему в глаза, и парню даже померещилось, как на его мальчишеском лице промелькнуло одобрение. Ребёнок сосредоточенно кивнул чему-то своему и неожиданно шагнул тритону навстречу, останавливаясь прямо перед ним и ничего не говоря. Словно показывая, что теперь в нём не было обиды или страха, но он всё равно был настороже — чтобы идиот-Лави вдруг не накинулся на его мамочку с претензиями и желанием задушить.

Это было бы мило, если бы не было так раздражающе.

Парень с тоской взглянул на Вайзли, понимая, что теперь вряд ли в ближайшее время сможет наладить с ним свои отношения, что вряд ли сможет вообще зайти к нему в лабораторию за успокоением, и горестно вздохнул.

Изу, пристроившийся рядом, вздохнул следом, наблюдая, как Роад, бывшая примерно того же возраста, что и мальчик, хохочет и без стеснения обнимает Тики за шею.

========== Двадцать первая волна ==========

Алана любовно провела подушечками пальцев по корешку одной из безнадежно старых книг, с которыми император просил обращаться так бережно, как только это возможно, ибо чтил их как реликвии, и нежно улыбнулась, наблюдая за тем, как танцуют пылинки в столпах света, проникающего в библиотеку через высокие витражные стрельчатые окна.