Жемчужница (СИ)

Мана потрясённо ахнул, сразу же нахмуриваясь и преображаясь — становясь тем самым врачом, который не раз спасал жизни моряков этого экипажа и самого Тики.

— Алана, не стоит теребить раны солью, — ласково посоветовал Уолкер, садясь рядом с ней, и, раскрыв саквояж, нежно провёл ладонями по спине, словно успокаивая вздрогнувшую девушку. — Сейчас я промою их пресной водой, ты просто потерпи, хорошо? Я так рад, что ты жива, слышишь? Так что дело осталось за малым, — уверенно и одновременно мягко улыбнулся парень, и русалка лишь медленно кивнула, собирая всю воду из каюты в аквариум — даже впитавшуюся в покрывало, отчего бельё моментально высохло.

Тики некстати восхитился таким потрясающим управлением, потому что Алана была первоклассным повелителем, которых и среди людей-то было немного.

Мана быстро осмотрел русалку и, закусил губу, вздыхая облегченно и сочувственно.

В первую очередь парень принялся за спину девушки, как Тики и предполагал. Ни разу не поморщившись и ни на минуту не отстранившись и не вздрогнув — удивительно хладнокровный для привычного Маны, — он промыл спину русалки сначала пресной теплой кипяченой водой, а затем — каким-то отваром из трав с горьким запахом, в которых Микк совершенно не смыслил, но существованию которых всегда так радовался, когда кто-то из его близких страдал.

Мана был замечательным врачом и ученым — не только историком, а потому частенько помогал младшему брату Тики — Вайзли — в академии с опытами и наблюдениями. И, в общем, Микку казалось — совершенно не жаль, что в брате не так хорошо развит талант повелителя, как в нем самом или в Неа, потому что врачевание было гораздо полезнее.

Младший Уолкер убрал с помощью чистой марли гной и грязь — каждый раз как Алана шипела, он рассыпался в извинениях и сочувствиях и просил потерпеть, словно всем своим существом сопереживал девушке и ощущал ее боль, но убрал все. И все это время русалка терпела. Терпела уткнувшись лицом в простынь и стараясь не всхлипывать.

Подняться девушку Мана попросил лишь через полчаса или около того — Тики особенно не считал. Просто когда брат озвучил просьбу, он переместился, встав с другой стороны кровати, и помог Алане сесть, тут же позволяя ей прильнуть ближе и опереться на себя — рану нужно было перевязать и не тревожить морской водой или еще чем-то таким едким.

— Теперь… — тут парень прикусил губу, словно не решаясь произнести это вслух, но все-таки выдохнул: — Теперь мне нужно… нужно твои ноги обработать, Алана. Ты… позволишь мне?..

Тики затаил дыхание — каждый раз ведь спрашивал, может ли коснуться ее бедер — даже тогда, в той грязной лачуге — потому что не хотел оскорбить и отвратить от себя еще сильнее. Не знал почему — но спрашивал.

Может, и Мане она не откажет?..

Однако девушка… мотнула головой, чуть отстраняясь от Тики, и зажмурилась, прикусив губы — беззащитная, несчастная и абсолютно обнаженная перед ними — во всех возможных смыслах, пожалуй.

И — кивнула головой в сторону Микка.

— Ему — можно… Тебе — не стоит… — почти за грани слышимости прошептала она, и Микк заметил, как ошарашенно вытянулось лицо брата.

Мана ошеломлённо взглянул на Тики, потом перевёл взгляд на Алану, испуганно вжавшую голову в плечи и опустившую взгляд в пол, и покровительственно кивнул, мягко коснувшись плеча вздрогнувшей девушки с какой-то странной понимающей улыбкой.

А Микк поражённо замер, не понимая, почему русалка доверяет ему настолько, что позволяет касаться своих ног. Они же ужасно важны для них, не так ли? Алана же никому не разрешала прикоснуться к своему хвосту, а ноги постоянно прятала, словно у морского народа не принято показывать нижнюю часть тела. А теперь Алана попросила именно его обработать ей раны. Его, из-за кого она в этом паршивом состоянии и оказалась! Его, который опоздал и не спас её! Лишил океана и радости плавания, отрезал от родного дома, от отца и друзей!

Девушка поджала задрожавшие губы, словно боясь, и Мана взглянул на мужчину твёрдо и требовательно.

— Хорошо, тогда Тики обработает тебе раны, — мягко проговорил он, ласково обнимая Алану и целуя в макушку, а потом уже обратился к замершему столбом Микку: — Иди сюда и делай всё в точности, как я говорю, понял?

Тики завороженно кивнул и проследовал к брату, принимая из его рук чистую марлю, уже смоченную пресной водой, и ловя… какой-то странный взгляд. Какой-то словно шокированно-радостный — по-иному мужчина затруднялся определить его.

Алана по просьбе парня легла набок и сжала губы от пронзившей ее боли — раны на ногах были по большей части именно по бокам, прямо на том месте, где были ее длинные воздушные прекрасные плавники — и Тики еще раз проклял себя за то, что промедлил, силясь лучше вслушаться в то, откуда исходит голос отчаянно и тихо зовущей его русалки. И сейчас девушка как раз легла на одну из них, неловко поджав под себя ногу и все-таки охнув.