Жемчужница (СИ)

— Меня не за что благодарить, — выдохнул он негромко. — Меня надо было задушить и оставить рядом с этими ублюдками, — все же не выдержав, мужчина вскинул голову и заметил, как вытянулось лицо русалки. — Я ведь не уследил, не успел, не спас тебя. Я не должен был тебя отпускать от себя.

Алана кашлянула, медленно поднимаясь (вода поднимала её — такого прекрасного зрелища Тики ещё не видел) и усаживаясь рядом с ним, и осторожно коснулась дрожащими ослабленными пальцами (опухшие запястья с не перестающими кровоточить ранами, словно морская соль теребила их снова и снова) его плеча.

— Но если бы не ты, я была бы мертва, — проникновенно возразила она, смотря ему в глаза, слишком беспомощная в своей израненной наготе, слишком трепетная и трогательная, нуждающаяся в защите. — Знал бы ты, как я была рада, когда ты пришёл, — шмыгнула носом девушка, закусывая губу, и длинно вздохнула. — Всех моих братьев и сестёр убили охотники, Тики, — прошептала она, отведя взгляд, и горько ухмыльнулась. — Прямо у меня на глазах.

Мужчина шумно выдохнул и, все-таки не выдержав этой ее беспомощности, осторожно тронул девушку за плечо, привлекая к себе и обнимая — так аккуратно, как только мог, чтобы не потревожить избитое тело и рану на спине. Алана прильнула к нему, больная и дрожащая, и спрятала опухшее от слез лицо у него на плече — совсем как нуждающийся в защите ребенок, даром что взрослая девушка.

И Тики ее понимал. Он ласково погладил ее по волосам, со всей возможной осторожностью убирая упавшие на спину длинные серебристые пряди, и обнажая скрытую под ними рану.

Распухшая, гноящаяся, так и не промытая и несколько раз растревоженная солью, она даже не думала зарастать, конечно, и мужчина напрягся, натянулся как струна — и излишне крепко прижал русалку к себе. Та вскрикнула, всхлипнула — и впилась ногтями в его плечи, словно одно это движение заставило ее сходить с ума от боли.

— Тише-тише-тише… — испуганно почти до паники забормотал мужчина, сам не зная зачем целуя ее в макушку и в висок и лихорадочно-ласково гладя по голове — как маленькую девочку, разбившую коленку. — Тише, тише, моя радость… Давай я позову Ману, и мы промоем раны, пожалуйста… Позволь мне… — он замер, потому что и Алана замерла, и снова уткнулся носом ей в волосы, сдерживая собственную подступающую к горлу комком истерику — смотреть на девушку без слез и сочувствия было просто невозможно. — Позволь мне хоть как-то помочь тебе, Алана, пожалуйста…

Девушка вздрогнула, когда он осторожно погладил её по бокам, и, судорожно всхлипнув, уткнулась носом ему в шею, расслабляя ладони и позволяя рукам соскользнуть по его плечам подобно лишившимся жизни змеям.

— Мне больно, Тики, — шепнула она, со свистом втянув воздух. — У меня всё болит. Мне так больно.

Микк в панике отстранился от неё, внимательно рассматривая рану на спине, боясь прикоснуться к ней, потому что во врачевании ничего не смыслил, и лихорадочно прижался губами к её бледному горячему лбу, осторожно переворачивая обезволенную и будто бы слишком уставшую для чего-либо русалку на живот и аккуратно укладывая на постель.

— Я сейчас сбегаю за Маной, и всё будет хорошо, слышишь? Только потерпи немного, ладно? — надрывно зашептал он и лишь только тогда, когда водное щупальце ласково погладило его по щеке, бросился к брату.

В коридоре Тики столкнулся с Изу, несущем девушке на подносе целую горку яблок, но только потрепал его по голове и посоветовал не задерживаться долго. Он был ужасно благодарен мальчику за то, что тот буквально оживил Алану, но все же не хотел, чтобы тот видел ее такой беспомощной и несчастной.

Она должна улыбаться, и он постарается вернуть ей ее улыбку — не эту вымученную в знак незаслуженной благодарности блеклость, а настоящую улыбку — ту, которой русалка улыбалась, когда говорила, какое же море огромное и прекрасное.

— Мана! — Тики ворвался в каюту брата без стука и предупреждения — и, конечно, заставил Уолкера подпрыгнуть. — Мана, она разрешила осмотреть себя! — выпалил он горячечно, и парень тут же вскочил с кровати, явно борясь с тошнотворным приступом слабости и упорно же желая ему уступать.

— Наконец-то… — выдохнул он, хватая с тумбочки загодя приготовленный пухлый саквояж с лекарствами и вскидывая на Микка полный надежды взгляд. — Как это… как тебе удалось?..

— Не мне, — мотнул головой мужчина, поспешно открывая дверь и выходя в коридор. — Изу. Малыш… — он растерянно улыбнулся, наполняясь к ребенку новой нежностью и обещая себе, что купит ему любую вещь — все, что тот захочет. — Малыш попросил ее не умирать, Мана.

Младший Уолкер также растерянно улыбнулся, запустив себе пальцы в волосы, и, цапнув Тики за руку торопливо направился к каюте русалки.

— Тогда поспешим.

Алана лежала также неподвижно, как мужчина её и оставил, словно лишённая сил и воли, такая ужасно раздавленная и уставшая, и лишь только водяные щупальца мягко гладили её по спине и ногам, будто бы облегчая обжигающую раны боль, но ведь Микк прекрасно знал, что это было ещё большей пыткой.