Жемчужный узел (СИ)

— Да что ж это такое, — пробормотала Румянцева так тихо, что Лизавета не услышала бы, не стой та рядом. — Дорогие гостьи, прошу простить за сей прискорбнейший инцидент! Надеюсь, он не сильно растревожил вас. А чтобы хоть немного скомпенсировать вам пренеприятнейшее зрелище, прошу вас — выберите для себя или своих дочерей любую ленту для волос, какая вам только понравится.

Это сработало. Покупательницы единой волной хлынули к прилавку с лентами, перешёптываясь и переговариваясь. Модистка тяжело вздохнула, откидывая выбившуюся из причёски прядь со лба, и поймала взгляд Лизаветы:

— Вы тоже можете выбрать.

— Зачем? Ведь это была не ваша вина?

Сударыня Румянцева промолчала. Лизавета уже решила, что та не ответит — но модистка повернула голову, поглядела на то место, где совсем недавно стояла скандальная барышня, и тяжело уронила:

— Отчасти, может быть, и моя.

Что она имела в виду, Лизавета побоялась уточнять.

Почему-то о словах модистки Лизавета не рассказала ни подругам, которые потом ещё полдня обсуждали случившееся, ни мачехе, скупо приветствовавшей её тем же вечером. Последняя, впрочем, и не настаивала — так повелось, что она мало интересовалась судьбой своей падчерицы. После всех прочитанных в детстве сказок о злобных мачехах, Лизавета была этому только рада.

Свободная от ненужных разговоров, по приезде домой она сразу направилась в свои комнаты. Едва дверь за спиной закрылась, Лизавета стянула с головы капор, а с пальцев — перчатки, и небрежно бросила их на край кровати. Помедлив, сама же упала рядом и уставилась в потолок. Некрасивая сцена в салоне вновь предстала перед её внутренним взором. Но на этот раз к сожалению в сердце Лизаветы примешивалось лёгкое, а всё-таки раздражение:

«Ну зачем было устраивать всё это в таком месте⁈ — подумала она, недовольно насупившись. — Всё равно, что выносить сор из избы. Так… неприлично. Да ещё и по такому поводу».

Каждой девушке, равно как и каждому молодому человеку, родители указывали, как жить. Возмущаться из-за подобного было всё равно, что возмущаться голубому небу: глупо, по-детски. Кричать в салоне тоже было детской выходкой, простительной лишь до определённого возраста. Не удивительно, что господарыня Смирнова не сдержалась, отвесила дочери пощёчину — такое унижение для них обеих! А началось-то, поди, из-за ерунды: девице не понравился совет матери по поводу платья, фасона или чего-то ещё. И надо же, такой скандал!..

— Сударыня, ужели вам не здоровится⁈

Увлечённая своими мыслями, Лизавета и не заметила, как открылась дверь. Настасья, верно, долго и без толку стучала, раз решилась заглянуть внутрь без разрешения. Несмотря на то, что они росли вместе с малых лет, обычно служанка себе такого не позволяла.

— Нет, — медленно, будто бы сонно покачала головой Лизавета, приподнимаясь на локтях, чтобы видеть верную свою горничную и такую же верную подругу. — Устала маленько.

— Немудрено-с! — поняв по поведению Лизаветы, что той приятно общество её и беседа, Настасья шагнула в комнату и аккуратно притворила за собой дверь. — Вас, почитай, весь день не было.

— Мы с сёстрами Соловьёвыми несколько увлеклись, — Лизавета лукаво улыбнулась.

— И чем же? — послушно подыграла ей служанка.

Ей одной Лизавета могла рассказать обо всём, не боясь осуждения и пересудов. Она и рассказала — о том самом инциденте, о странных словах модистки и о том, что никак не может выкинуть случившееся из головы. Настасья внимательно слушала, кивала, в нужных местах — удивлённо качала головой.

— Надо же, — проговорила задумчиво, когда Лизавета кончила. — Я, конечно, слышала, что младшая Смирнова страдает от нервов, но чтобы так…

— Слышала? — Лизавета, уже давно севшая на кровати, вскинула брови.

— Да. Уж простите, сударыня, я сама сплетни не жалую — а всё ж с прислугой из прочих домов знаюсь и молчать их заставить не могу. Вот и долетают иногда разговоры всякие…

— И что ж говорят?

— Я уж всего не знаю, да неладно там что-то у Смирновых. Говорят, отец младшей партию удачную нашёл, вроде бы и о помолвке сговорились, а она — ни в какую. Услышала новость, и слегла с головными болями, всё причитает: да как же так, я незнамо за кого пойду. А там не незнамо кто — младший Быстров, из тех самых! Все с неё в ужасе, никто ничего поделать не может…

Лизавета слушала, меняясь в лице. Вспомнила: Софья Смирнова и впрямь что-то кричала про замужество — там, у модистки. Тогда это казалось лишь ещё одним пунктом в череде бессмысленных возмущений, сейчас же Лизавета думала: а что, если то была истинная причина неожиданной вспышки?