Жена-беглянка (СИ)

Заметив Мерсера, Белинда осеклась на полуслове. Её сопровождающие, пятеро здоровенных лбов с боевыми суб-шокерами в руках, тоже застыли, таращась на воскресшего шефа и всю нашу компанию.

— Мерсер, дорогой, ты жив! — нашлась госпожа Даймер.

Такая нежная, слабая и любящая, она устремилась навстречу супругу…

— Кеттенхунд! — прорычал "дорогой". — Задержите эту женщину. И этого… щенка Эдмунда.

Люди Мерсера были слишком хорошо вымуштрованы, чтобы колебаться и задавать вопросы. Если кто-то из них состоял в сговоре с Эдом, сейчас он предпочёл об этом забыть. Напрасно Белинда разыгрывала представление под классическим названием "Оскорблённая невинность". Сердца под чёрными костюмами остались глухи к мольбам прекрасной дамы.

Эдмунд не выдержал:

— Мама, прекрати.

— Ты дурак, Эд! — она вздёрнула подбородок, вмиг оставив притворство.

Вернее, сменив одну маску на другую.

Свергнутая королева. Хрупкая лилия в клыках мастиффов…

— Пройдёмте, госпожа Даймер, — сказал мастифф по фамилии Кеттенхунд, твёрдо держа её за плечо.

Эдмунда уволокли следом безо всякого почтения.

— У-у! Осторожней, бараны, у меня рука прострелена! — неслось из приёмной под стук решительных шагов.

Полминуты, и всё стихло.

— Отец, без полиции обойтись не получится, — негромко сказал Мэт. — Я вызову наших людей. Они подъедут тихо, без мигалок, а потом передадут задержанных Управлению безопасности.

Джеландия держалась на больших концернах. Преступления против членов первых семей считались делом государственным, и занималась ими особая служба.

Мерсер Даймер медленно склонил голову — словно вековой дуб согнулся.

В таком положении и стоял, пока Мэт договаривался с коллегами.

Но едва с этим было закончено, глава концерна сделал шаг вперёд. Выдавил тяжело, будто стену сдвинул без бульдозера:

— Сын.

И умолк.

Наверное, это означало: "Прости, если сможешь, я безмерно виноват перед тобой. Спасибо, что спас меня и концерн". Во всяком случае, хотелось верить, что господин Даймер имел в виду именно это.

Нельзя требовать от него раскаяния и душевных излияний прямо сейчас. Его мир только что рухнул, а жизнь перевернулась.

Мэт ответил вымученной улыбкой:

— Отец.

Его лицо заливала восковая бледность, на висках бисером блестел пот, и моё терпение лопнуло. Потом поговорят!

Я подошла вплотную, бережно ощупала его плечи, грудь, нырнула руками под пиджак. Мэт вздрогнул, а мои ладони ощутили горячую влагу.

— Ты всё-таки ранен, и молчишь?!

— Ерунда. Царапина, — отмахнулся он.

И рухнул прямо на меня.

Парк за окном частной клиники купался в солнце, таком ярком, что пожухшие крылатки на клёнах светились оттенком меди. Сквозь стекло пробивался птичий щебет, островки снега на газонах съёживались и исчезали на глазах. Всё-таки для настоящей зимы даже в Джеландии рановато.

Изголовье больничной кровати было поднято в дневное положение, и Мэт дремал полулёжа, склонив голову к плечу. Двухчасовой разговор с Мерсером Даймером оставит без сил и здорового, а Мэту даже вставать ещё не разрешали, хотя он утверждал, что чувствует себя отлично.

Я остановилась на пороге гостиной, где было всё, чтобы убить время — полка с романами, вещатель, показыватель, проигрыватель, даже стационарный суб-коммуникатор. Гостиная соединялась с маленькой спальней для родственников пациента. Но я ночевала рядом с Мэтом. Сейчас вторая койка стояла за ширмой, а вечером медицинская сестра подкатывала её к кровати раненого: чем ближе феникс, тем сильнее благотворный эффект.

— Симона, — Мэт приоткрыл глаза и улыбнулся. — Полежишь со мной?

Кровать у него была, конечно, не двуспальной, но заметно шире, чем в городской больнице. Ему бы королевское ложе из люкса для молодожёнов привезли, если бы попросил. Ведь клиника принадлежала лично Мерсеру Даймеру.

Я вытянулась рядом с Мэтом и заглянула ему в лицо. Вид утомлённый, но в глазах довольный блеск.

— Вижу, договорились?

— Угу, — он попытался обнять меня и досадливо крякнул. — Болит ещё, гадость такая.

— Лежи смирно, герой-любовник.

— Сжалься! Я болен. Мне нужна интенсивная терапия.

Я придвинулась вплотную и осторожно пристроила голову на его здоровое плечо.

— Так лучше?

— А поцеловать?

— Поцелуй надо заслужить. Давай рассказывай.

Мэт вздохнул, улыбка на его губах растаяла, как снег за окном.

— Афера Талхаров оказалась глубже и опасней, чем я думал. Эд собирался сместить отца. Заручился поддержкой нескольких интриганов из совета директоров и рассчитывал сам занять кресло председателя, а затем ввести в совет настоящих отца и брата. Но даже с теми акциями, что он успел скупить, и с теми, что выманила у отца Белли, им всё равно не хватало голосов. Немного…

— Твоих пяти процентов! — осенило меня.

— Именно. Думаю, если бы не наш ужин с сеансом публичного разоблачения, меня бы в конце концов прикончили, а Эд сделал всё, чтобы самому жениться на тебе. Я заметил, какие взгляды он тебе посылал.