Жена для амеранина,или (не) его синеглазка

— Это началось очень давно, когда мы только научились сохранять информацию в кристаллах. Никто уже и не помнит, с чего именно. Древние знали все о строении Вселенной, о происходящих в ней процессах и существах, которые были в ней на тот момент. Слишком много всего, и это неподвластно одному разуму. С тысячелетиями мы поняли, что тайнами нельзя владеть в одиночку, и стали искать достойных арра-тэлей по всей галактике, чтобы сохранить общий баланс. Так вышло, что гены наши со временем изменились, и мы сами утратили возможность использовать ключи. Земляне были последней гуманоидной расой, из которой мы стали выбирать хранителей. Уруги, вайгры и многие другие были против того, чтобы мы вмешивались в историю относительно молодой расы, но мы считали иначе. Поэтому периодически летали на Землю, выбирая нужных нам людей. Да, там в нас веровали, как в божеств. Но тогда это помогало, поскольку никто не препятствовал нашему там нахождению. Потом, века спустя, земляне стали умнее, пришлось действовать тайно. И лишь с момента создания Лиги Планет все изменилось.

— Почему я избранный? Разве я достоин стать хранителем ваших тайн? — сузил глаза Эрик, пытаясь прочесть на лице жреца хоть какую-то эмоцию.

— Раз выбрали, значит, так оно и обстояло. Чего ты достоин сейчас, модифицированный землянин, мы еще посмотрим. Время расставит все по своим местам, лишь оно способно рассудить, лишь оно справедливо. Потому что спустя время мы видим все иначе — совсем не так, как в определенный момент бытия.

Пространные речи Венха окончательно сбивали с толка, но они же и успокаивали.

— Скоро ты все узнаешь. Не торопи время, не стоит подгонять то, что рано или поздно выяснится само собой.

— Я не понимаю еще одной вещи. Почему хранителей лишь двенадцать? Разве нельзя готовить запасных игроков заранее, на случай, если произойдет нечто непредвиденное.

— Слишком много вопросов, на которые пока не тебе не стоит знать ответа. Ты последний, избранный. Ключ находится одновременно лишь в одном землянине, в одном уруге, в одном мелроне, в одном дайторце… Так устроен храм, так завещали древние. Ты передашь свои знания преемнику, когда почувствуешь, что больше не можешь нести бремя ответственности, когда сам решишь, что тебе это не нужно.

Эрик нервно сглотнул, покосившись на их беспристрастного пилота, который, видимо, был служителем из того же храма. Со слов Венха выходило, что он не привязан к Кратору навечно и сможет улететь с планеты, когда воспитает другого землянина, которого выберут краториане для великой цели, который станет новым избранным.

— Я хочу улететь с Кратора вместе с девушкой, на чьем корабле мы прибыли.

— Но у тебя нет преемника. И ты пока сам не вспомнил ничего. Как же ты можешь передать тайну? — впервые за все время общения усмехнулся жрец странного храма.

— Но вы ведь можете его найти, выбрать нового достойного кандидата! Боюсь, я не могу больше нести на себе такую ответственность.

— На это требуется время. А нам нужно разобраться с другими хранителями.

— Еще не доказано, что они живы, — возразил Эрик. Но тут же запнулся под тяжелым взглядом аборигена, мыслительная деятельность и развитие которого превышали его личный уровень. В карих глазах старого краторианина мелькнул огонек, который вдруг выдал его. Жрец скрывал информацию, важную для Эрика, не все рассказывал, пока не до конца доверяя, или же хотел, чтобы амеранин вспомнил все самостоятельно.

— Как и не доказано, что они мертвы, — безразлично повернулся к окну Венх.

Странк уже шел на посадку, к подножию горы, очертания которой были знакомы до боли. Эрик даже стиснул виски, будто хотел ускорить процесс возвращения памяти, она бурлила в нем, но не оформлялась в конкретные образы.

В лучах озера, около которого сел удивительный аппарат, работающий не на топливе, а на энергии, добываемой прямо из воздуха, плескалось своими багряными лучами солнце, Ахау. Под горой находился небольшой поселок, на который свысока никто и не обратил бы внимание — обычная деревня, каких полно на планете. Но Эрик помнил эти постройки, как и лабиринт на другой стороне водоема — каменный монумент, где он учился владеть своей энергией. Там же ему делали татуировку, чтобы потом привязать ее к ключу — особый знак арра-тэлей, священный для каждого краторианина галактики, будь он политиком, простым рабочим или же преступником, как тот контрабандист с «Грэмлина». Выходит, жители планеты не делали из культа особого секрета, и лишь его, Рика Дэвидсона, держали за дурака. Именно это понял амеранин, когда вдохнул в легкие наполненный не слишком приятными, но уже привычными запахами дыма и серы, воздух. Где-то неподалеку находился вулкан.

— Рик, Рик! — послышался хрипловатый, но такой знакомый женский голос. Эрик повернулся, заметив торопящуюся к ним женщину — краторианку в возрасте. Но у нее не было морщин на лице, как у Венха, значит, она моложе жреца. В глазах сверкал золотой огонек радости, и она совершенно ее не скрывала.