Жена для виконта-отступника (СИ)

— Отличная идея, — Ричард кивнул. — Пожалуй, это будет полезно для тебя. Может быть, заведешь себе подругу. Магдален достойная женщина, а сегодня у меня для тебя кое-что есть, — добавил он загадочно и, поймав мой взгляд, усмехнулся. — Получишь после завтрака.

Этим «кое-чем» оказались ключи от всех уголков Фитфилд-Холла. Ричард торжественно вручил мне тяжелую связку на черном металлическом кольце.

— Замок теперь в твоем распоряжении.

Я обернулась к Маргарет, но та лишь улыбнулась и кивнула.

В течение следующих полутора часов Ричард провел меня по всем помещениям, показывая, какой ключ, предназначен для каждого из них. Спальни, гостиные, кабинеты, кладовки и даже несколько «тайных комнат», замаскированных под зеркала и шкафы — экскурсия, безусловно, вышла занимательной, а Фитфилд-Холл на поверку оказался больше, чем я полагала.

— Зачем было нужно делать столько потайных комнат? — спросила я, осматривая одну из таких, скрывающуюся за дверью каморки для швабр.

— Чтобы женщинам и детям было, где укрыться, если замок подвергнется осаде. В прежние времена здесь часто случались набеги тернадцев, — сказал Ричард и, увидев выражение моего лица, рассмеялся. — Не бойся, Лиз, ничего подобного не случалось уже сотню лет. Теперь они ведут себя мирно, и, если хочешь, могу познакомить тебя с представителями местного клана.

И пусть слово «тернадцы» не ассоциировалось у меня с понятием «мирные», в груди вспыхнул огонек любопытства. Интересно, какие еще сюрпризы поджидают меня в этих странных краях?

Под конец мы поднялись на чердак, охватывающий весь замок. Свободного места было мало — мебель, игрушки, коробки, сундуки и кипы бумаг превратили его в лабиринт из старых вещей, некоторые из которых оказались довольно занимательными. Чердаки и кладовки всегда привлекали меня, сколько себя помню, и в детстве я любила подолгу сидеть в чулане под лестницей, перебирая старый хлам, который Эбигейл собиралась выкинуть, но не решалась. Каждый раз после очередного «исследования» тетушка отчитывала меня за то, что я вымазалась в пыли или испортила платье, но очередное найденное «сокровище» вроде деревянных бус или сломанной музыкальной шкатулки стоило того, чтобы выслушать нравоучения.

Осматривая чердак в Фитфилд-Холле, я словно вернулась в детство, ощутив, казалось бы забытый азарт. В воздухе пахло пылью и старыми вещами, а углы и оконные рамы затянула добротная паутина. В обшарпанных комодах, мутных зеркалах и покрытых слоем пыли безделушках навеки отпечаталась история семьи, частью которой я стала. Старые вещи тоже умеют рассказывать, но, в отличие от людей, говорят только правду. Тут же хранилась целая летопись, начиная от рыцарских доспехов, расчерченных следами от ударов мечей и заканчивая детскими игрушками Ричарда. Были здесь и старинные наряды — изъеденные молью и покрытые слоем пыли, так что уже не различить цвет и материал.

Прямо под одним из круглых окошек с цветными стеклами, стояла выцветшая ширма. Я заглянула за нее и вздрогнула. Свет из окна падал на деревянный манекен с надетым на него подвенечным платьем, и в первый миг скудное освещение сыграло со мной злую шутку — мне показалось, что за ширмой стояла женщина.

Мотнув головой, я медленно подошла и коснулась пыльной ткани. Белый шелк, не потерявший своих качеств, заструился сквозь пальцы. Рядом с манекеном стоял комод, а нем фарфоровая статуэтка и ваза с давно засохшим букетом роз.

Вернув на место поблекшую пастушку с отколотой ручкой, я ообещала себе, что непременно приду сюда еще раз.

Из-за мутных окон под самым потолком здесь царил полумрак, и было видно, как кружатся в воздухе пылинки. Сквозь многочисленные щели пробирался сквозняк, шумел в трубах и, будь я одна, наверняка бы испугалась — звук выходил довольно жуткий.

— Здесь полно всякого старья, — за спиной раздался голос Ричарда. — Я сам не поднимался сюда уже несколько лет.

Он явно не получал удовольствия от пребывания в этом месте. Даже не так — оно тяготило его. Словно он вынужденно вернулся к теням прошлого, которые сам же сюда и загнал, дабы они не преследовали его в настоящем.

Я посмотрела на облезлый комод и стоящую на нем фарфоровую вазу с засохшими розами. Их покрывал толстый слой пыли, и стоило мне прикоснуться, букет рассыпался прахом.

Ричард взглянул на платье и быстро отвернулся.

— Можешь делать с этим, что угодно. Но, как по мне, лучше избавиться от всего этого. Ни к чему хранить сломанные вещи.

— Оно принадлежала твоей жене? — спросила я, отчего-то надеясь, что ошибаюсь.

— Да, — коротко ответил он.

Ричард ясно дал понять, что разговор ему неприятен, и лезть в душу я не собиралась. Но что же с ней все-таки случилось? С самого первого дня я не слышала ни от обитателей замка ни единого упоминания о ней, не нашла ни одного ее портрета и даже не знала ее имени. Складывалось впечатление, что эту женщину просто стерли из истории дома. Один-единственный раз, за обедом, когда Ричарда не было дома, я попыталась расспросить Маргарет, но она быстро перевела тему.