Жена его высочества

Повелитель ждал моего приближения, немного наклонив голову вперед, исподлобья изучая немигающим взглядом одновременно и напряженных, и томных, не удержусь от повторения, оленьих глаз. То ли смотрел так внимательно, то ли у фэйри моргать не принято: ну, я же не в курсе, всего второй раз в Фейвальде, а это вообще мир малоисследованный. Я тоже не отводила от него чуток испуганного взгляда: был он настолько завораживающе-нечеловеческим и энергетически-магнетическим, что все остальное блекло и терялось. Ну и, скажу прямо, определенной пикантности придавал тот факт, что я, хоть и недолго, числилась его невестой, так что мое неприкрытое любопытство было вполне простительным.

Ритм нарастал и нарастал, все фэйри отбивали его, кто – ударяя в барабаны, кто – встряхивая бубны, кто – позвякивая в колокольчики. Лишенные музыкальных инструментов тоже не терялись, интенсивно хлопали в ладоши, постукивали по деревьям, притоптывали по земле… Радостное возбуждение и напряженное ожидание, умело доведенные музыкой до с трудом переносимого накала, мощным энергетическим вихрем охватили весь мир Фейвальда, вовлекая, подчиняя, заставляя двигаться в едином ритме, экстатически растворяться в одной общей вибрации, дрожать и сокращаться подобно пульсации заходящегося в бешеном стуке сердца.

Грамотный разогрев не оставил меня равнодушной, и я поклонилась Повелителю и его приближенным с легким, но заметным кокетством. Потрясение от столкновения с иным миром в дни его самого яркого, самобытного проявления словно впрыснуло мне валарийского игристого вина в кровь, наполняя ее легкомысленными шипучими пузырьками и разнося по телу восхитительное, едва уловимое опьянение.

Главный фэйри подался вперед, с силой втянул носом воздух, зажмурился и вдруг встал, тяжело упираясь обеими руками в увитые подлокотники трона, резко задрал голову к радужному небу Фейвальда и… заревел.

Мейра! Ну у меня от этого звериного самцового рева разом игристое вино из крови-то и вынесло, только волосы за спиной колыхнулись. И ладно, я крупная, устояла, а вот кружащихся в воздухе фей отбросило к самым деревьям, да и прочие фэйри, кто помельче, раскатились в стороны.

Трубный зов Повелителя длился и длился, утверждая свои права, вызывая на бой возможных соперников, победным громовым ревом напоминая, кто тут, собственно, главный самец, и я, струхнув, внезапно вспомнила, что у оленей в природе считается вполне нормальным покрыть за брачный сезон нескольких самок, так, может, это… Повелитель практикует многоженство? Не поняла, феи меня ему по старой памяти сосватали, что ли?!

Эту тревожную мысль подкрепил и дружный радостный вопль:

– Да!

Все, кого разбросало, снова собрались, быстренько выстроились в ряды на земле и в воздухе.

– Повелитель признал Аглацию! – закричал-запищал-засвистел-завизжал-заскрежетал народ Фейвальда и под разлившийся триумфальный звон колокольчиков, удары тарелок и грохот литавр понесся сумасшедшим хороводом в заключительной части неистового Танца фей, прихлопывая, притоптывая, подпрыгивая и подлетая.

Вновь подпав под очарование головокружительной пляски, я едва не пропустила тот волнующий момент, когда Повелитель закончил демонстрировать свои внушительные вокальные данные и стремительно приблизился ко мне. Шел он не как человек, с большей амплитудой движений, но грациозно и уверенно.

Я моргнула, приготовившись сказать что-нибудь светски-учтивое, всецело и строго в рамках дипломатического визита, но он забросил мои руки себе на плечи, играючи подхватил за спину и под попу и бросился бежать под одобрительные крики фэйри, унося меня вглубь Первозданного леса.

Все, что случилось со мной в Фейвальде, было удивительным, и этот бег – плавный, волнообразный, ритмичный – не явился исключением. Меня словно мягко подбрасывало вверх, а потом опускало, и это качание в очереднй раз подчеркнуло нечеловеческую природу существа, несшего меня на руках.

Он остановился внезапно, прислонил меня к теплому шершавому стволу, поставил мои ступни на свои, чтобы не сползала вниз, уперся мускулистой рукой в дерево рядом с моим лицом.

Я, ошеломленная происходящим, тряхнула головой, приходя в себя и отыскивая нужные слова. Вдохнула глубоко и… зависла, увидев Повелителя фэйри так близко. Его грудь размеренно вздымалась, не похоже было, чтобы он устал или запыхался от бега по лесу с ношей на руках. Это движение вольно-невольно приковывало взгляд к рельефным мышцам, подтверждающим, что их обладатель силен и отлично тренирован. Кожа на лице, груди и животе фэйри была светлее, чем в других местах, смугловатая, но вполне человеческого оттенка, не темнее, чем у выходцев из Календусса. А вот на плечах, спине, руках и доступных взгляду ногах она была рыжевато-буровато-коричневой и – о Мейра! – покрытой мягким светлым ворсом.