Жена фокусника

Секунды, медленные, липкие, тянутся, словно мед. Я ловлю свою панику за хвост, я тащу её обратно внутрь себя, чтобы не выдать – ни словом, ни жестом – бешеного страха, разливающегося внутри меня. С ним – как с собакой.

Рука нехотя сползает с моей шеи. Он вздыхает.

– Ладно, – говорит он, отодвигаясь от меня. Голос его, уставший и натянуто равнодушный, все еще звенит сталью. Он выходит из-за моей спины и появляется в поле зрения. Медленно обходя стол, за которым сижу я, он спрашивает. – О чем ты хочешь поговорить?

Всего несколько секунд, и его голос снова ласков и спокоен. Он подходит к холодильнику, открывает дверцу и достает оттуда банку «Колы». Я терпеливо жду, пока он повернется ко мне. Он поворачивается и поднимает на меня серые глаза.

– Я хочу домой, – говорю я.

Его лицо не отражает никаких эмоций, и пристальный внимательный взгляд продолжает смотреть мне прямо в глаза:

– Ну мы же это уже обсуждали?

– Максим, нельзя держать людей взаперти. Это незаконно.

Господи, что я несу? Незаконно…

– Как видишь, можно, – говорит он и тянет за колечко на банке. Она открывается с характерным щелчком и шипением.

– Максим, я не понимаю, что я тут делаю?

Он делает глоток, потом пожимает плечами, в знак того, что его искреннее удивляет, почему я не понимаю очевидных вещей:

– Ты здесь живешь.

– А где живет твоя жена? Где она?

– Пока не здесь.

– А может, УЖЕ не здесь?

Он тихо смеется:

– Нет. ЕЩЁ не здесь.

– А когда она появится, что мне делать? Для чего ты её ждешь, я понимаю, но не совсем понимаю, для чего её жду я?

– Я, честно говоря, тоже… – говорит он.

– В смысле?

– Ну, ты о ней вспоминаешь гораздо чаще, чем я.

– Это не смешно! – рявкаю я.

Тише, Марина.

– Да я и не смеюсь, – говорит он, улыбаясь.

– Мы вместе её встретим? Напялишь на меня кокошник, вручишь каравай с солью, и будем стоять в дверях, как два дебила?

Он засмеялся. Я начинала беситься, я начинала паниковать, и ему это нравилось.

Успокойся! Возьми себя в руки. Помни, с кем имеешь дело. Это тебе не сосед по лестничной площадке.

Я вдохнула. Выдохнула.

– Я понимаю, мне не постичь всю глубину твоих замыслов, – говорю я гораздо тише и в разы медленнее. Я пытаюсь контролировать каждое слово. – Но… если есть в тебе хоть что-то человеческое, малая доля сочувствия, и…

Я запинаюсь и замолкаю. Я на грани истерики. Я вот-вот заплачу. Сочувствие? Человечность? Он смотрит на меня и наслаждается. Это его месть за стояк, который я не пожелала ублажить. Он делает еще один глоток и ждет, пока я созрею.

– Я хочу знать, что меня ждет, когда она вернется? – выплевываю я, ненавидя себя за то, что не могу поднять на него глаза. – Не пойду ли я на корм рыбкам?

Пауза, в течение которой мое сердце грозиться взорвать барабанные перепонки. Я жду, что она скажет «Может быть», я жду, что он скажет «Не исключено». Я жду приговора. Но в ответ я слышу:

– А давай меняться?

Я отрываю взгляд от своих рук и смотрю на него.

– Меняться? – спрашиваю я.

Он кивает. Я недоуменно разглядываю его лицо, которое стало таким же наглым и заносчивым, как тогда, когда мы встретились впервые.

– Ладно, – говорю я, – чего ты хочешь?

Его губы расходятся в шикарной улыбке, от которой у меня дрожь по телу.

– Очень скоро, примерно через полторы недели, у нас с ребятами намечается встреча, – говорит он и снова делает глоток. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной. В обмен на это я расскажу тебе кое-что о моем браке, – говоря это, он поднимает правую руку и демонстративно машет передо мной кольцом.

Сука! Выблядок…

– Куда мы поедем?

– Пусть это будет сюрприз.

Хочу побыстрее закончить этот разговор. Хочу понять, что творится.

– Хорошо, – говорю я.

Он кивает, улыбка сверкает на его лице:

– Ты ведь знаешь, что у меня нет гражданства этой страны?

Я знаю. А он прекрасно знает, при каких обстоятельствах я получила это знание.

– Я в курсе, – говорю я. – Я была в полиции.

Говорю и я замираю. Жду, что же мне будет за эту невинную шалость?

Максим смеется. Максиму весело:

– Да, – говорит он, сквозь тихий смех. – Я тогда чуть не живот не надорвал от смеха. Это было забавно.

Забавно? Я сжимаю под столом кулак. Мне хочется взять первую попавшуюся тяжелую вещь и кинуть ему прямо в голову, глядя на то, как разлетаются по кухне его зубы. Но вместо этого я натянуто улыбаюсь. Он смотрит на мою улыбку, он закусывает губу и, наверное, думает о смирении, потому как похотливый язык жадно скользит по его губам.

– Мои юристы покопались, прикинули все за и против и решили, что гражданство по браку будет самым подходящим вариантом.

– Подходящим – кому? Тебе? – произносят мои губы – осознание того, что я говорю, приходит с запозданием.

– Вообще. Подходящим по всем параметрам. Не слишком скоропалительно, но и не слишком долго, дает некоторые поблажки в вопросах выезда из страны и…

– Погоди, погоди… – говорю я (на этот раз осознанно и четко). Он замолкает и внимательно смотрит на меня. – Так весь твой брак – фальшивка?

– Я бы так не сказал.

– То есть, жена все-таки существует?

– Конечно.