Жена господина Мильтона

— Подобный стиль, — заметил Ричард, когда дядюшка Джонс прочитал несколько выдержек, — более поэтичен и красив, чем стиль других авторов, мне кажется, что автор напоминает искусного ювелира, пытающегося изготовить орудия, но не может удержаться и украшает затейливой чеканкой обычные орудия войны.

— Все равно, — заметил дядюшка Джонс, — если из этого оружия выпустить пулю, то она убьет противника. Почитай и посмотри, какие дыры он пробивает в рассуждениях архиепископа Эндрюса и архиепископа Ашера из Армага. Тот, кто попытается спорить с этим молодым человеком, — ведь он еще молод, — сразу увидит, что преуспеть в этом трудно.

Ричард взял брошюру, прочитал несколько отрывков и кивнул в знак согласия. Затем поблагодарил дядюшку и сказал, что посмотрит написанное вечером. Но викарий Пори, увидевший краешком глаза имя автора, воскликнул:

— Клянусь Богом, я знаю это имя почти также хорошо, как и мое собственное. Мы с автором вместе учились в школе святого Павла, а затем в Кембридже в Крайст-колледж. Там мы жили в одной комнате и прошли весь курс обучения вместе, а затем тоже вместе отправились в университет в Оксфорд, чтобы получить ученую степень. С тех пор наши дороги разошлись. Могу поспорить на двадцать фунтов против сломанного фартинга,[30] что это тот самый человек — Джон Мильтон!

Дядюшка Джонс захотел выслушать информацию, которой обладал викарий Пори в отношении Джона Мильтона. Но отец Пори не желал дальше распространяться на эту тему, сказал только, что в течение пятнадцати лет практически с юношества до периода возмужания они поддерживали дружеские отношения и никогда не ссорились, но, однако же, никогда не были излишне откровенными между собой, расстались с легким сердцем и не переписывались. Викарий не искал встречи с господином Мильтоном, жившим в Лондоне, хотя его дом находился в четырех или пяти улицах от его собственного. Однажды они случайно встретились на улице и просто поприветствовали друг друга.

Господин Пори сказал, что скорее всего привязанности между ними не было и поэтому не счел себя вправе разглагольствовать о господине Мильтоне, хотя он готов ответить на все вопросы.

— Скажите, — спросил дядюшка Джонс, — действительно ли он обладает удивительной эрудицией, как он здесь об этом пишет, или он просто «бумажный червь»?

— Он постоянно читает книги, занимается музыкой и фехтованием, участвует в диспутах. Даже когда ему было всего семь лет, он предпочитал читать, а не играть в шары или во что-нибудь еще. В колледже он с огромным удовольствием перечитал всю библиотеку, так кошка пьет молоко. Лишь шелест переворачиваемых страниц слышался — книги на греческом, датском, испанском, иврите, французском — казалось, что он вкушает небесный нектар!

Дядюшка его спросил:

— Вам приходилось читать его стихи? Он пишет в предисловии ко второй части памфлета, что предпочитает серьезную и умную поэзию и что давно задумал поэму на английском, чтобы принести славу нашему острову. Он мечтает написать что-то воистину прекрасное, чтобы люди всегда его помнили. Но ему кажется, что в наши неспокойные времена было бы трусостью не поднять вопрос о Боге и церкви, чтобы противостоять нападкам врагов. Поэтому ему сейчас придется оставить свое прекрасное уединение и погрузиться в бурное и шумное море споров, а когда бурное путешествие будет закончено и наша страна снова освободиться от «гнета прелатов, ибо под их тиранией ни один свободный, яркий ум не может расцветать», тогда он снова вернется в объятия своей Музы.

— В этом весь Мильтон, — ответил викарий Пори. — Мне довелось читать мало его стихов. Я помню две поэмы на латыни, которые он опубликовал, еще будучи в университете. ^{31} Одна была элегией, в которой автор грустил о смерти доктора Эндрюса, епископа Винчестера, вторая была посвящена смерти доктора Фелтона, епископа Или. В те дни Джон был убежденным сторонником прелатистов. Если мне не изменяет память, он писал о том, как они прогуливаются «в арийских полях в белоснежном стихаре и золотых сандалиях». И я еще помню красивые стихи о Пороховом заговоре, ^{32} о том, как Гай Фокс и его друзья-заговорщики, которых соблазнил сам Сатана, вознамерились покончить с королем. Было весьма неприятно читать описание географических мест, где затевался этот заговор. Если мне не изменяет память, поэма напоминает произведения Гийома дю Батраса. Я читал две его поэмы на английском и еще какие-то пустячки.

— Что это были за стихи? — продолжал расспросы дядюшка Джонс.