Жена государственной важности

– Вокруг собрались рабочие с соседней площадки, и Женя получила то, чего так жаждала – аудиторию, – с трудом разжимая челюсти, проговорил Крымов. – Она не стеснялась в выражениях, но мне было плевать на это – лишь бы она отпустила сына. Я полез за ними, но не успел… Она сбросила Владика вниз и прыгнула следом.

Широко распахнув глаза, Устинья молча смотрела на собеседника, думая о том, что такое просто невозможно пережить, а он вот пережил, дышит и продолжает работать. Как ему удается?!

– Сын умер сразу, – глухо продолжил Михаил, глядя на свои руки с крупными кистями и тонкими пальцами, какие обычно бывают у музыкантов. – А вот Женя практически не пострадала, только сломала ключицу, потому что во время падения зацепилась за арматуру… Меня держали несколько человек из «публики», включая тестя, – иначе я бы ее убил. Я ненавидел ее так сильно, что не спал ночами, представляя себе, как сжимаю ее горло в своих ладонях и давлю изо всех сил, пока она не… – Его руки двигались, следуя за словами, совершая удушающие движения, которыми он планировал разделаться с женой.

– Почему же вы… почему вы не развелись после этого? – чуть слышно спросила Устинья.

– Женя грозилась покончить с собой, если я ее оставлю, но меня остановило не это.

– Что же?

– Смерть тестя. У него было слабое сердце, и гибель внука, как и сознание того, что его собственная дочь убила Владика, сделали свое дело – он скончался на девятый день после похорон сына. Теща оказалась совершенно беспомощна перед лицом такого горя, и я даже опасался, что она отправится вслед за мужем, и тогда… Я не знал, что стану делать в таком случае – возможно, убью Женьку и сяду в тюрьму лет на десять!

– Но она ведь не умерла, так? Я разговаривала с ее соседкой…

– Нет, не умерла. Встала на ноги, занялась дочерью, ведь у нее больше никого не осталось. Тесть хорошо зарабатывал, а она в жизни не работала, так что денег хватило бы не только на лечение Жени, но и просто на жизнь. Я сообщил, что ни за что не останусь с ними, что бы теща ни сказала и ни сделала. Она понимала, что мой настрой не изменится, поэтому согласилась на такой расклад, но попросила меня официально не оформлять развод, чтобы не спровоцировать катастрофу. На мой взгляд, катастрофа уже произошла, и мне, честно говоря, было плевать на то, что еще может сотворить моя сумасшедшая жена, но я пожалел тещу: все-таки она приложила немало усилий, чтобы наша совместная жизнь с ее дочерью была не такой ужасной…

– Не такой ужасной?! – переспросила Устинья. – Да она же обманула вас! Уговаривала не бросать жену, мотивируя это тем, что развод плохо скажется на состоянии ее здоровья… И вы еще ее оправдываете?

– Она – мать, – пожал плечами Михаил. – Она желает добра своей дочери, а если при этом кто-то пострадает… Кроме того, она очень любила Владика. – Его голос сорвался на последнем слове, и Устинья только теперь до конца осознала, как же трудно ему было делиться с ней своей историей! – Я поставил лишь одно условие: она держит Женю под контролем, следит за приемом лекарств и не подпускает близко ко мне и моей работе. Я, со своей стороны, обязался материально поддерживать обеих, съехал с квартиры, чтобы теща могла ее сдавать и получать стабильный доход, и перебрался к приемному отцу. Первые десять месяцев я провел как во сне: не мог работать, не мог есть, не мог видеть никого… Потом стал потихоньку отходить. Отец понимал, что мне лучше всего сменить обстановку, поэтому устроил мне поездку на Ближний Восток. Я преподавал в разных университетах в течение пяти лет, потом осел в Бахрейне. Может, я бы и не вернулся, или вернулся гораздо позже, но получил известие о болезни приемного отца. Как же я жалел о том, что столько времени потратил впустую – времени, которое мог провести с ним… Но я рад, что последние несколько месяцев находился рядом. После его смерти я решил, что мое место здесь – в Питере мой дом, мои люди, моя работа. Меня с радостью приняли обратно в университет, и вот… я тут.

– И встретили моего босса!

– И встретил вашего босса, да. Я думал, что все в прошлом – любовь, страсть… Думал, что больше никому не разрешу собой манипулировать, а потому не должен позволять, чтобы кто-то стал мне настолько близок. Но, как я уже говорил, от нас мало что в этой жизни зависит – во всяком случае, в том, что касается чувств. Вы все еще считаете, что мне следовало взвалить все это на плечи Регины?

– Признаюсь вам кое в чем: я составила о вас очень плохое мнение, базируясь на отзывах соседей, которые, как мне теперь ясно, говорили словами матери вашей жены. Как так вышло?

– Соседи не в курсе. Им озвучили совсем другую историю – якобы Женя гуляла с Владиком, он забежал на стройку, а Женя пыталась его спасти, когда произошел несчастный случай.

– Но были же свидетели! – воскликнула Устинья. – Вы сами сказали!

– Гастарбайтеры с соседней стройки? Да ни один из них по-русски нормально не говорил!

– Но почему вы сами не опровергли этот бред?