Жена лекаря Сэйсю Ханаоки

Кожа Оцуги покрылась мурашками, стоило ей увидеть ужасающие черные подтеки вокруг рта сына.

– Пожалуйста, приготовьте ей рисовой каши и дайте три яичных желтка, – попросил он. – Каэ три дня ничего не ела.

– Вы тоже, – с трудом проговорила мать.

– Точно. Тогда поем здесь, с ней.

– То же самое?

– После поста ничего лучше каши не придумаешь! Каэ надо набраться сил. И я от яичка не откажусь. – Сэйсю не мог скрыть своего искреннего ликования.

Раздавленная горем Оцуги поплелась на кухню. Совсем не так вел он себя, когда очнулась она, его мать! Старуха насыпала в миску две горсти риса, удивляясь тому, что ей не предложили разделить эту трапезу. В конце концов, она тоже ничего не ела! Слезы застили ей глаза, когда она промывала у колодца рис, стараясь не обронить ни одного зернышка. Обида была нестерпимой. Рука Сэйсю под кимоно жены и кормление изо рта в рот – эти картинки навечно отпечатались в ее памяти.

Мимо прошел Ёнэдзиро. Чтобы Оцуги промывала рис, когда поблизости есть Корику и служанки, – такое нечасто увидишь! Кроме того, все знали, что эта женщина, которая так бережет свои руки, терпеть не может возиться с водой. И почему плечи ее трясутся? Она плачет?

– Что случилось, госпожа Ханаока? – встревоженно спросил Ёнэдзиро.

– Каэ проснулась, – всхлипнула старая женщина, заметив наконец помощника сына. – Умпэй-сан так счастлив. Сказал, что они вместе поедят каши. Вместе!

Ёнэдзиро ринулся к ученикам, спеша передать им новость.

– Жена господина Ханаоки только что очнулась! Опыт прошел удачно! А его мать рыдает от радости – моет рис для каши, обливаясь слезами.

Все повскакали с мест. Рёан Симомура, по праву старшинства, заговорил первым:

– Правда? Отлично! Это просто чудо! Они обе – образец женской добродетели. Каждая рискнула жизнью, чтобы помочь доктору Сэйсю осуществить его мечту.

Возражений не последовало. Все дружно закивали, воцарилось молчание. В конце концов Сютэй Накагава не выдержал и высказал свои мысли:

– Пролежать без сознания три дня! Не слишком ли долго? Сможет ли пациент восстановить силы после операции?

Никто не решился ответить. Зная характер Сэйсю, все пребывали в твердой уверенности, что его опыты на людях не окончены. Именно поэтому ни у кого не было настроения праздновать победу.

Сэйсю, в отличие от них, радовался сверх всякой меры, кормил жену кашей и шумно поглощал свою порцию.

– Ты сны видела?… Нет?… Я правильно понял?

Поскольку Каэ все еще была не в состоянии пошевелиться и только моргала, Сэйсю сам отвечал на поставленные вопросы и делал записи, не забывая давать Каэ смешанную с сырым яйцом кашу.

– Голова болит?… Боли сильные были?… Правда?… Как ты себя чувствуешь?… Как с похмелья?… В сон клонит?… Пошевелиться можешь? Нет, не надо! Ноги у тебя, должно быть, словно свинцом налиты. Можешь их поднять?… Нет, не надо так напрягаться. Мышцы болят?… Нет?… Я правильно тебя понял?

И хотя у Каэ не было аппетита, внимание мужа согревало ей душу, и она безропотно съела всю кашу и выпила желток. Кроме того, ей хотелось предстать перед свекровью в выгодном свете – ради этого она и больше проглотила бы.

– Кстати, Каэ, где ты научилась завязывать такой узел? – Покончив с записями, Сэйсю расслабился и сменил тему.

Каэ знала, что он видел ее ноги, и ей стало немного не по себе, хотя она конечно же ожидала подобного вопроса.

– Не старайся ответить. У тебя, должно быть, голова болит.

– Нет, все хорошо. – Голосок ее прозвучал слабо, едва слышно. – Я научилась у своей бабушки, это часть воспитания дочери самурая.

– Как он называется?

– Не знаю. Но она говорила мне, что, как бы человек ни дергался, узел только крепче становится.

– Я тоже хочу попробовать.

Сэйсю огляделся и попросил мать принести веревку. Оцуги хотела было предложить свой пояс, но передумала. Она уже была на пороге, когда снова поменяла решение, сняла пояс и обмотала талию другим, лежавшим в ивовой корзине.

Сэйсю вытянул ноги у подушечки Каэ и попытался связать колени полоской ткани, все еще хранившей тепло тела Оцуги.

– Так? А теперь вот так, да?

Вместо того чтобы сделать простой узел, когда один конец пояса обвивается вокруг другого, протягивается в петлю и процедура повторяется вновь, только концы меняются местами, по самурайской методе один конец нужно было обвить вокруг другого дважды, затем оба конца протянуть в петлю и подоткнуть. Это уже повязка, а не узел, и запросто она не соскользнет.

Сэйсю был в восторге. Он расправил кимоно и снова и снова завязывал и развязывал пояс, словно малый ребенок, завороженный новой игрушкой.

– Как просто, матушка! Но очень умно. Каспар такому не учил. Удивительно легко! И полезно! Можно пользоваться, чтобы кровь останавливать. Восхитительно! Только женщина из сословия самураев способна выдумать такое.

Оцуги ответила на его ребяческий энтузиазм улыбкой:

– И правда!

Она снова стала самой собой, прежние сила и уверенность в себе вернулись к ней – она твердо решила, что в следующий раз займет место Каэ.