Жена ловеласа

Иногда их с Джереми приглашали на важные мероприятия — там ее обычно знакомили с разными влиятельными людьми, и каждый представлял какое-нибудь ведомство, целую организацию или компанию, названия которых запомнить было просто нереально. От обилия и труднейших аббревиатур Мэгги терялась. «МистерХогарт из Эс-пи-кью-ар и мистер Энтони Бигелоу, бывший президент Ар-ай-пи»… Однажды жена посла пригласила Мэгги на чай и прогулялась с ней вдоль цветника. Об этом событии Мэгги не раз упомянула в своих письмах домой, в Ледбери.

По выходным Джереми оставался дома и косил лужайку, а Мэгги готовила воскресное жаркое. В будние же дни она разогревала в микроволновке превосходные готовые блюда из местного универсама «Сейфуэй». Тогда Джереми еще не был гурманом и проводил воскресные вечера за изучением передовиц «Нью-Йорк тайме».

Между тем Мэгги начала печь кексы из полуфабрикатов, которые продавались в супермаркетах, и стала все чаще говорить, как герои сериалов, «удачного дня». А еще несколько месяцев спустя в ее лексикон вошла фраза «Желаю приятно провести время». Она часами смотрела телесериалы семидесятых годов и знала наизусть все рекламные заставки. В итоге Джереми стал выражать недовольство — особенно после того случая, когда Мэгги заявила за ужином, что цыпленок получился «пальчики оближешь».

— Может, тебе заняться чем-нибудь более полезным, чем смотреть телевизор? — предложил он.

Мэгги купила небесно-голубой спортивный костюм, записалась на аэробику и попросила маму прислать ей все тома эпопеи «Танец под музыку времен».[124] Джереми попрекнул ее тем, что американские женщины, в отличие от нее, занимаются благотворительностью. Тогда она взяла под свою опеку дерево — смотрела, как его сажали в парке Рок-Крик, а потом навещала время от времени. И примкнула к женщинам, выпекавшим пирожные для благотворительной распродажи, дабы испытать свой новоприобретенный талант, развившийся благодаря широкому ассортименту местного супермаркета.

Ближайшей соседкой Мэгги была усталая домохозяйка Делия, ее муж работал в Пентагоне. Они сразу подружились. Делия была веселой, жизнерадостной женщиной, Матерью двух мальчиков. Мэгги любила находиться в ее обществе. Когда-то Делия была красива, но теперь страдала излишней полнотой и даже не пыталась ее скрывать — носила шорты и обтягивающие майки. По ее словам, она так и не сумела сбросить вес, набранный после рождения детей. Делия говорила о диетах с тем же энтузиазмом, с каким Мэгги могла обсуждать новейший опус Энтони Пауэлла, и при этом преспокойно поглощала шоколадные пирожные.

Время от времени Мэгги присматривала за сыновьями Делии, когда та отправлялась в магазин. Они усаживались втроем на диване, пили газировку с сиропом и смотрели мультфильмы. У нее замирало сердце, когда коротко подстриженная головка ребенка сонно опускалась ей на плечо или детская ручка случайно хваталась за ее колено. Однажды они с Делией, отправив мальчиков к бабушке, сидели на веранде, пили «Кровавую Мэри» и слушали трели пересмешника. В тот вечер подруги очень много и оживленно болтали и здорово набрались. Потом явился Джереми с суровым лицом и увел Мэгги домой.

В предрождественский период, начинавшийся сразу после того, как догорал последний костер из осенних листьев, на территории, которую Делия называла «передний двор», появлялись красноносые олени; маленькие огоньки всю ночь сияли на их сбруе. Лежа в постели, Мэгги рассматривала отблески огоньков на потолке своей спальни и думала: интересно, закончится ли когда-нибудь эта ее странная жизнь на другой планете.

В вашингтонских дневниках Джереми интересного оказалось мало. Будучи одним из младших дипломатов посольства, он не привлекал ни красивых юных секретарш, ни других женщин. Как бы ни была важна его работа, все ее результаты оставались «за кадром», и в местной колонии дипломатов они с Мэгги не играли хоть сколько-нибудь заметных ролей. С сильными мира сего общались посол и его жена, именно они появлялись на цветных фотографиях рядом с теми, кто изо дня в день творил историю. В дневнике Джереми упоминались вечеринки с коллегами, на которых собравшиеся ели барбекю на крыльце; хозяева — в смешных фартуках, гости — в гавайских рубашках и шортах.

Американцы, обитатели пригородов, были, по мнению Мэгги, помешаны на комфорте; они постоянно ходили в одежде, которая ассоциировалась у нее исключительно со спортзалом или стадионом, и всюду таскали с собой воду или сок в бутылках с пластмассовыми «сосками». Это были дружелюбные, непосредственные, по-детски наивные люди, при знакомстве они часто с неподдельным изумлением спрашивали у нее: «Откуда вы?» Им была свойственна милая, обезоруживающая доверчивость. Иногда Мэгги казалось — представься она родственницей Санта-Клауса и его оленей, ей бы, пожалуй, поверили. На улице, в магазинах все улыбались ей. «Всего доброго», — весело говорила она с ответной улыбкой и даже налепила на бампер своей «мазды» наклейку с надписью «Улыбайся!».