Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем! (СИ)

— Понимаете, — осмотрелась я, не желая показывать свои таланты. — У меня как бы муж есть. Карачун. Вы понимаете, масштабы неприятностей, если что-то пойдет не так!

— А он понимает масштабы неприятностей за то, что он с тобой сотворил! Семен Семенович уже свое получил! И этот получит! — махнула рукой Белла Болеславовна. — Я в свое время в собесе работала. А потом кондуктором в трамвае! Не боись!

Я не могла представить ее юной и хрупкой девушкой. Мне казалось, что она родилась суровой шестидесятилетней дамой. И первыми ее словами было: «Граждане! Передаем за проезд!»

Не успела я моргнуть, как очутилась возле избушки Лешего. Ее замело снегом почти по самые окна. В окнах горел свет.

— Я салат из шишек сделала! Пальчики откусишь! — вела меня суровая Белла Болеславовна, открывая дверь так, словно дала кому-то в морду. Только сейчас я заметила, что в доме Лешего все было шиворот-навыворот. Даже дверь открывалась не наружу, а внутрь.

Посреди избы стоял стол с маринованными молодыми ветками елки, в качестве коронного блюда. Порезанные молодые шишки напоминали колбасную нарезку. Словно орехи в шоколаде в вазе были насыпаны… лешачьи конфеты.

— Привела! — усмехнулась Белла Болеславовна, а я краем глаза увидела поникшую девицу, сидящую на лавке. И Мизгиря, который чуть не бросился на меня.

— Может, нужно было подготовиться? Порепетировать? — спросила я, понимая, что меня впервые заказывают на корпоратив.

— Садись! — пригласила Белла Болеславовна, пока виновник торжества, Леший, сидел, как первоклашка на уроке. Я и сама чувствовала себя неуютно. Меня посадили по правую руку от Мизгиря. По левую сидела его невеста. Белла Болеславовна собственноручно сдвинула стол так, чтобы все могли насладиться салатом из шишек, и уселась на скрипучий стул.

— Как там мой братец, Лель? — спросил едва слышный голос в повисшей тишине. Девица глаза подняла на меня, чтобы тут же опустить. — Сильно злится?

— Нет, — отмахнулась я. Мне еще Леля не хватало! Уж лучше бы люди в лес гурьбой повалили, чем вот это!

— Ну? — спросила Белла Болеславовна. — Че не едим?

Под ее суровым и колючим взглядом хотелось вести себя, как примерная девочка. Может, в глубине души во мне и жила веселая и развратная Снегурочка, но под пристальным взглядом мне очень хотелось вести себя прилично.

Вот так прилично, словно меня пинком выпустил институт благородных девиц.

Мы посидели немного. Есть шишки в маринаде я не стала, так же как и салат из иголок, хотя другие его нахваливали. Белла Болеславовна хмурилась, пока я пыталась отстраниться от влюбленного Мизгиря.

— Ты когда буянить начнешь? — прищурилась Белла Болеславовна. И тут же громко заявила: — Снегурочке не наливать! А то она уже вон какая пьяная!

— Эх, — вздохнула я, понимая, что потом мне будет стыдно, но недолго.

Но так и не решилась. Передо мной стояла какая-то настойка на травах, видимо, из лешачьих закромов.

— Снегурочке не наливать! — выразительно смотрела на меня Белла Болеславовна. — Она сейчас буянить начнет! Да, Снегурочка?

— Да, — отвечала я, не зная с чего начать «буянить». В уютной избушке было немного жарковато. Особенно, когда к тебе прижимается огромный захмелевший чужой жених.

— Все! Со Снегурочки достаточно! — грозным голосом заметила Белла Болеславовна, намекая, что давно пора разнести тут все и похоронить репутацию под ближайшей елкой!

«Елиазар меня убьет!» —   стучалось в голове, пока я прикидывала, как бы начать беспредел.

«Я тебя голыми руками задушу!» —   намекала Белла Болеславовна, доедая шишку. «Я помогу!» —   читалось во взгляде несчастной Купавы.

Если Елиазар был далеко, то Белла Болеславовна очень близко.

Я чувствовала, как Мизгирь уже обнял меня двумя руками, как вдруг решила. Пора! И тут же схватила его за центр управления эротическими приключениями. И потянула к себе. Опешивший Мизгирь, явно не ожидавший, что в тихом омуте наготове сидело столько чертей, округлил глаза.

— Иди ко мне, малыш! — сгребла я Мизгиря, обещая забыть это все как страшный сон. — Эх, скучно что-то! Ну что? Как дела? Рассказывай?

Мизгирь посмотрел на мою руку, потом на меня. Кажется, ему не очень верилось в то, что тихая скромница способна на такие вещи.

— Эх, жаль, музыки нет! — стукнула я кулачком по столу. Получилось неубедительно, но все же! — Давненько я на столе не отплясывала!

Через пять минут под дружные визги я топтала драгоценными сапожками салаты и закуски, пытаясь сплясать канкан.

Белла Болеславовна хлопала громче всех и кричала на «бис». Я же пыталась отбросить ногу в сторону остолбеневшего Мизгиря.

— Иииих! — завизжала я, снимая шубу и вертя ее на пальце, как пропеллер вертолета. Шуба сметала все на своем пути: оленьи рожки, пучки трав, поганки и мухоморы и шапку Мизгиря. Посуда падала на пол, а я уже разошлась на всю катушку.

— Ой, я как расшумелась! Я же говорила! — причитала Белла Болеславовна, пока Семен Семенович сидел с открытым ртом.

— О! Мужик! — обрадовалась я, прыгая со стола на Мизгиря. Его невеста отшатнулась от меня, как от бешеной.

«Обеими руками обнимала!» —   вспомнилось мне.