Жена-незнакомка

Он узнал Жанну сразу: с холмика отлично было видно ее белокурые волосы, сейчас не уложенные в сложную прическу, а вольно рассыпавшиеся по плечам. Всадница была босиком и, кажется, лишь в ночной рубашке или нижнем платье, на которое накинула плотный плащ. Его пола качнулась, приоткрывая босую ногу, прижавшуюся к боку смирной белой лошади, и у Раймона вдруг пересохло во рту. Жанна ехала без седла (потому, наверное, и шагом), но держалась так уверенно, будто сызмальства занималась верховой ездой. Возможно, так оно и есть. Большинство знатных дам предпочитают кареты, а те, кто держится в седле, – специальные платья и хлысты. Жанне ничего из этого не требовалось, по-видимому.

Она заставила лошадь спуститься к самой воде; копыта уверенно ступали по слежавшемуся песку. Раймон думал, что Жанна сейчас спешится, однако она не остановилась, направив лошадь прямо в воду. Здесь дно спускалось полого и не было ям, коряг или камней, о чем, по всей видимости, девушка прекрасно знала. Лошадь двигалась в воде неторопливо и плавно и остановилась, лишь зайдя по брюхо. Вода намочила край плаща Жанны, однако та не обратила внимания. Она наклонилась, почти улегшись на спину кобылы и обхватив руками ее шею; лошадь фыркнула и принялась пить, шлепая по воде мягкими губами. Туман плыл и клубился вокруг животного и всадницы, застывших в точно таком же безмолвии, в каком находился и Раймон.

Он сидел, стараясь ничем не выдать своего присутствия и радуясь, что ветви кустов надежно скрывают его. В картине, открывшейся его взору, имелась та великолепная завершенность, что и во снах, – только сейчас вместо незнакомки была Жанна, замершая в объятиях зарождавшегося утра. Лошадь подняла голову, с морды ее срывались капли; она задергала ушами, однако не сделала ни шага, словно оберегая всадницу. Раймон понял, что свет изменился, и, повернув голову, увидел, как вершины деревьев стали темно-золотыми. Значит, солнце показалось из-за горизонта. Туман истончался, редел, просвечивая свадебной вуалью.

Тогда, видя бледное лицо невесты под покрывалом, в плохо освещенной часовне, Раймон не чувствовал свершения таинства. Он устал, хотел побыстрее покончить со всем этим и возвратиться туда, где его ждали и где он был нужен. Ничем особым не отозвались в его сердце слова священника, никак не откликнулась душа, когда он сжал руку новобрачной. Но теперь, глядя на Жанну, Раймон испытывал все то, что должен был тогда: волнение, предвкушение, трепет.

Давно он так не хотел женщину.

Когда-то Матильда показалась ему желанной, и оставалась желанной, но и только. В Жанне, понял Раймон, больше, чем одно лишь желание обладать ею, гораздо больше, а всего остального он не знает, потому что не искал никогда. Ему не нужна была влюбленность, он прекрасно обходился без этого, война – вот его истинная возлюбленная. И он всегда оставался перед собою честен, так что и теперь не следует лгать.

Жанна приподнялась и осмотрелась, словно очнувшись ото сна, а потом мягко потянула поводья, разворачивая кобылу. Верно, пора возвращаться, дом уже проснулся – конюх ведь вывел лошадь для хозяйки и открыл ей ворота, иначе Жанна не попала бы сюда. Восходящее солнце позолотило реку, превратив бледное туманное утро в роскошное, сияющее видение, и светлые, почти белые волосы наездницы покрылись позолотой, а кожа словно засветилась. Жанна приподняла намокший плащ, снова открыв на несколько мгновений изящную лодыжку. Призрачный эльф исчез, осталась женщина, похожая на богиню. Лошадь выбралась из воды, шумно вздохнула и скрылась в перелеске, унося всадницу от нескромных взоров. И только тогда Раймон понял, что все это время почти не дышал.

Он выждал некоторое время, затем поднялся и неторопливо зашагал в сторону замка. Заветное место, как всегда, помогло, мысли прояснились донельзя.

Он заполучит эту женщину, чего бы ему это ни стоило. Как хорошо, что она не может сбежать, так как – уже его жена. Как плохо, что он почти ее не знает и не слишком-то старался узнать. Но теперь все будет по-другому. Он никому ее не отдаст.

Глава 16

За завтраком шевалье де Марейль пребывал в задумчивости, и, когда Жанна сообщила ему, что желает вместе с Элоизой отправиться в Париж «за булавками», возражать не стал и не выказал желания присоединиться. Супруга вздохнула с облегчением. Ей не хотелось привлекать к своим делам излишнее внимание Раймона, не хотелось множить ложь. А булавок они с Элоизой и правда купят.

До Парижа было полтора часа езды, что совсем недалеко, если путешествуешь в хорошей карете в неплохую погоду. Так чудесно начавшееся утро превратилось в роскошный июльский день. Над равниной неторопливо плыли пышные облака, казавшиеся ослепительно-белыми на фоне небесной синевы. Контраст между великолепием природы и настроением обеих женщин был разительным. Жанна и Элоиза почти не разговаривали, да и что обсуждать? Пока все решено, а дальнейшее покажут обстоятельства.