Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Я проклинала судьбу. Наконец-то я встретила человека, с кем, как я себе представляла, могла бы разделить постель. Очень хорошо представляла. Я отвернулась, чтобы скрыть выступивший румянец.

В последующие недели наши пути с Пилатом пересекались много раз. Я часто ловила его взгляд на себе, хотя при разговоре манеры Пилата оставались исключительно вежливыми. Он проводил время в обществе многих дам, и все они были состоятельными.

Как-то раз я заметила Пилата на ипподроме, где проводились колесничные гонки. Он сидел передо мной во втором ряду с Сабиной Максимус, как говорили, самой богатой из молодых незамужних женщин города. Из-за переполненности трибун эти двое сидели, тесно прижавшись друг к другу. Я видела, как Пилат учтиво подобрал край ее накидки с пыльного каменного пола. Естественно, при этом он не мог не увидеть лодыжки Сабины — толстые, с удовлетворением отметила я. Хотя вокруг шумела возбужденная толпа, я стала рассуждать. Допустим, мужчине, у которого есть много знакомых женщин, никто из них не нравится. Одна деревянная колесница опрокинулась, и возница вылетел из нее. Четверка лошадей продолжала нестись во весь опор. Трибуны взревели, со всех сторон сыпались проклятия и ругань. Опрокинувшаяся колесница налетела на две другие и разнесла их вдребезги. Сидевший подле меня отец, всегда переживавший за тех, кому не повезло, тоже вскочил и начал кричать.

Я рассеянно крутила пальцами миниатюрный золотой систрум, висевший на шее. Как сказала жрица, систрум — священный, а Исида, вечная женщина и покровительница жизни, имеет лишь одно оружие. Нравится отцу или нет, но Клеопатра покорила Антония и Цезаря, подобно тому как умелый полководец громит армии противника. И у Клеопатры было единственное оружие — ее женственность.

Из сумки я достала небольшое зеркало с ручкой из слоновой кости в виде морской нимфы. Его мне подарила Агриппина в дни предыдущей сатурналии, сказав, что я скоро буду подолгу смотреться в зеркало.

Я поворачивала отполированную поверхность то в одну сторону, то в другую и ловила отражение, ускользавшее от меня. У меня не такие голубые глаза, как у Агриппины, они — большие, серые и с поволокой. У мамы овальное лицо, а у меня сужающееся книзу. Для римлянки мой нос коротковат, но по крайней мере прямой. Мои губы достаточно пухлые, хотя не такие, как у Марцеллы. Жаль, что мне не разрешают их красить, как это делают Юлия и Друзилла. Жаль еще, что у меня черные волосы, а не золотистые, как у Агриппины, но все-таки они густые и вьющиеся, а если развязать обычно стягивающую их ленту, то получится пышная грива.

Я снова дотронулась пальцами до систрума. На этом инструменте играют, когда хотят изменить статус-кво. Я вздохнула: это бесполезно. Всем известно, что людские судьбы начертаны на небесах. Невозможно пытаться изменить повеление свыше. И все же Исида помогла Клеопатре. Если мне суждено иметь мужа, то почему не того, кого я хочу?

В этот момент Пилат обернулся назад и увидел меня. Мы обменялись долгим взглядом. Меня охватило волнение, тепло разлилось по телу, и я утвердилась в своем намерении.

Антиохия — город роскоши и упадка. Ночью на его улицах, выложенных мраморными плитами и освещенных тысячами факелов, светло как днем. Магазинчики и лавки, расположенные в аркадах, ломятся от сокровищ, доставленных караванами с Востока. Каких только товаров здесь нет: шелка, янтарь, украшения из аметиста и слоновой кости, поделки из черного дерева и сандала, ковры, специи и лекарственные травы. Мы с мамой частенько наведывались сюда в сопровождении Рахили, быстро заимевшей сеть торговых информаторов, более надежных, как утверждал папа, чем его политические агенты. В его шутке имелась большая доля правды.

Как-то раз мама решила послеполуденное время провести с папой дома. Я ждала такого благоприятного случая и воспользовалась им. Мы с Рахилью отправились за подарком для Агриппины на ее день рождения, купили бусы из крупного янтаря, а потом поспешили в главный храм Исиды.

Хотя храм меньше александрийского, мне он напомнил драгоценный камень. Я быстро прошла мимо прекрасных мозаичных панно, пообещав себе обязательно прийти в другой раз и посмотреть их. Стоя на коленях перед статуей Исиды в атриуме, я прочитала молитву, а когда встала, то увидела перед собой пожилую жрицу, поприветствовавшую меня.

— Мне нужно поговорить с вашим мистагогом[3], — объяснила я.

Жрица покачала головой и улыбнулась, принося извинения.

— Сейчас время медитации. Приходите позже, может быть, вечером.

— Я не могу прийти позже. Мне нужно встретиться с ним сейчас. Это очень важно.

— Все говорят, это очень важно. Вас я что-то не припомню.

— Я здесь в первый раз, — призналась я и добавила: — Я прошла обряд посвящения в Александрии.

—A-а, вы — новообращенная. — Жрица проявила ко мне больший интерес. — Я вижу, вы носите систрум.

— Его мне дала верховная жрица Александрии. У вас здесь есть крипта[4]?

— Да, есть, и она наполнена священной нильской водой. Вы хотите побывать там?