Жена Пилата, или Тайна прокуратора

— Если вы так считаете, то вы умнее всех, — сказала Апиката. — Что мы знаем о египетских богах? До вчерашнего дня мы все завидовали, как повезло Паулине. А потом молодой всадник Деций Мунд... Вы знаете его? Да? Ну так вот, этот Деций подошел к ней на улице и стал смеяться — можете себе представить? — стал смеяться над ней. «Паулина, — сказал он, — ты сэкономила мне сто пятьдесят тысяч сестерциев». Паулина удивилась, а он ей говорит: «Называй меня хоть Децием, хоть Анубисом — мне все равно, но удовольствие я получил».

Во мне все перевернулось от негодования на Исиду и ее храм.

— Но жрецы к этому явно не имеют отношения, — сказала я.

— Двадцать пять тысяч сестерциев до и столько же после — хороший стимул для двоих из них. Но им не представится случай воспользоваться этими деньгами.

Меня охватило чувство, будто наступил конец света. Тиберий и его правительство только и ждали такого повода. Храмы Исиды накопили огромные богатства, и ее культ был женским.

— Что вы имеете в виду: им не представится случай воспользоваться деньгами?

— Сатурний донес Тиберию о поруганной чести своей жены. Сеян все рассказал мне сегодня утром. Деция уже отправили в ссылку, жрецы будут распяты, храм разрушен, а статую Исиды бросят в Тибр.

Храм будет разрушен! Меня словно ударили обухом по голове. Я отвернулась, чтобы никто не видел моих слез. После того как снесут храм Исиды, какое у меня будет утешение? Где мне теперь искать убежище?

Я редко куда-нибудь выходила с Пилатом и принимала его щедрые подарки и другие попытки к примирению со сдержанным презрением. Мы не говорили о Титании. А о чем, соб-ственно, говорить? Номинально я оставалась его женой, организовывала приемы его гостей, появлялась с ним в обществе, когда возникала необходимость, а так по возможности старалась избегать общения с ним. Как подсказывала мне интуиция, он не станет разводиться со мной, пока я на публике не сделаю ничего такого, что может разозлить его.

Как-то раз Пилат попросил пойти с ним в цирк, где мы должны были встретиться с Сеяном и Апикатой. Я согласилась, чем вызвала его удивление. В ответ он даже изъявил готовность прийти позднее на представление, как я предложила, чтобы не видеть расправы над дикими животными.

Мы расположились рядом с Сеяном и его женой в роскошной ложе. В лучах полуденного солнца тусклым пламенем вспыхивал кроваво-красный атлас одежд, еще ярче казались гребешки из перьев на шлемах воинов, сверкали драгоценные камни в серьгах и на тиарах у дам. В амфитеатре ни одного свободного места. Сотни простолюдинов теснились на галерке. Поодаль, в возвышающейся позолоченной ложе, величественно восседал Тиберий в золотом лавровом венце и с бриллиантовым ожерельем на шее. Я почувствовала, как Пилат сжал мой локоть. Мне нужно поклониться. Я так и сделала, заставив себя встретиться взглядом с императором, при этом у меня тряслись колени. Ливия, сидевшая рядом с ним, с насмешливой гримасой на лице сверлила меня зелеными кошачьими глазами. Во мне все перевернулось, когда я поклонилась еще раз. О, как я ненавидела их обоих!

Прямо перед нами сидели весталки, а по сторонам от них — сенаторы в тогах с пурпурной каймой и высшие военачальники в сверкающих доспехах. Юноши и девушки в коротких красных туниках, протискиваясь сквозь толпу, разносили прохладительные напитки, кусочки поджаренного мяса, фрукты и вино. Четверо бычьего вида рабов утаскивали с арены трупы животных и людей, а подростки разравнивали граблями окровавленный песок и разбрызгивали на него резко пахнувшие духи. Загремели барабаны. Громом разнесся над трибунами нетерпеливый топот ног. Предстояло более серьезное состязание, которое приводило в возбужденное состояние не только несведущую чернь, но и истых знатоков. По рядам пошли восковые таблички, на которых зрители писали имена своих кумиров и суммы ставок.

Сеян покачал головой:

— Какой смысл? Голтан всегда побеждает.

— Голтан? — Я перестала болтать с Апикатой. — Давным-давно был гладиатор с таким именем всем на диво. Не он ли...

— Есть только один Голтан, — сказал Пилат. — Если бы ты чаще ходила в цирк, то знала бы это.

— Но Голтан уже какое-то время не дерется, — напомнила ему Апиката. — Он прибыл только сегодня, потому что Шабу бросил ему вызов, прилюдно назвав его трусом. Он оскорбился и поэтому выходит на арену, а тут еще Тиберий предлагает солидный куш. Посмотрим, на что еще способен великий гладиатор. Я, наверное, поставлю на Шабу.

— Если мне не изменяет память, Голтан был дакийским пленником.

— Совершенно верно, — заверил меня Сеян. — Но с тех пор много воды утекло.

— И он держит свою гладиаторскую школу?

Сеян кивнул:

—Лучшую из лучших. А еще он открыл ресторан в Сабуре. Чтобы привлечь народ туда, ему нужно сразиться с известным гладиатором. Голтану еще принадлежат земли — виноградники, если я не ошибаюсь.