Жена Пилата, или Тайна прокуратора

На стене передо мной я увидела громадную фреску — классическое изображение Венеры, выходящей из морской пены, только у нее были мои большие серые глаза и кудрявые волосы.

— Ты говорила, она — твой предок, — улыбнулся Голтан.

— Семейная легенда, в которую я никогда не верила.

Голтан посмотрел на меня с серьезным выражением лица.

— А ты поверь. — Он обнял меня за талию.

Я восхитилась общим убранством комнаты. Мириады огней от висевших под потолком ламп отражались в крупных шлифованных лунных камнях, вставленных в стену. Их сияние походило на мираж. Тонкие занавески цвета морской пены гармонировали с шелковыми подушками голубовато-зеленого оттенка. Я посмотрела на Голтана:

— Все замечательно: обстановка, мои любимые цвета. Как тебе это удалось?

Голтан расплылся в довольной улыбке:

— Только сегодня днем я все закончил здесь со своими людьми.

— Ну а как ты угадал мой вкус?

— Ты разве не видела художника в моем ресторане?

От счастья у меня потекли слезы. В этой великолепной комнате я бы забавлялась игрой, воображая хоть на какое-то время, что мы женаты. Не доверяя свои мысли словам, я взяла руку Голтана и поцеловала загрубевший шрам на его ладони. Мой взгляд упал на фреску над кроватью. В памяти всплыл еще один классический сюжет. Венера и Марс, опутанные золотой сетью, пойманные ревнивым мужем богини и представленные всем богам в момент греховной связи. Но Пилат ни о чем не догадывался. Я задержалась на один день под предлогом того, что должна проследить, как идет ремонт нашей кухни. Конечно, Пилату, увлеченному какой-нибудь новой любовницей, было не до меня.

Голтан обнял меня за плечи.

— Ванна тоже готова, — сказал он.

После долгой и быстрой верховой езды я чувствовала запах лошадиного пота, исходивший от меня. Мы вошли в соседнюю комнату, где над круглой ванной поднимался пар. Я сгорала от нетерпения смыть с себя дорожную грязь.

Голтан подошел к мраморному столику, на нем стояли серебряный кувшин и бокалы.

— Ты выпьешь вина?

Я кивнула. После продолжительной езды у меня пересохло в горле. Я смотрела, как большими руками он умело налил одинаковые порции красного вина и холодную воду в два переливавшихся радужным светом бокала. Он протянул мне один из них.

— А медовое пирожное? — спросил он и пододвинул ко мне блюдо.

Я покачала головой, расстегнув заколки, скреплявшие волосы, и они рассыпались по плечам.

— Ты замечательно ухаживаешь. — Я улыбнулась.

— Мне нравится делать тебе приятное.

— Как и я люблю делать приятное тебе.

Он смотрел, как я пью вино. Оно обладало богатым букетом и тонким вкусом, незнакомым мне.

— Такой привкус дает вулканический пепел, содержащийся в почве, — объяснил он, отвечая на немой вопрос.

Я протянула руку и провела пальцем по ямочке на его подбородке.

— Редкое вино — подарок вулкана. Нечто похожее на мою жизнь.

После опустошения — такой ценный подарок. Я потеряла стольких дорогих моему сердцу людей, а сейчас я наслаждаюсь этим ни с чем не сравнимым моментом счастья. Я осушила бокал, поставила его на столик и сбросила тунику.

Голтан упал на колени. Хриплым от волнения голосом он прошептал:

— Не так быстро. Позволь мне сделать это.

Он снял с меня сандалии, и я почувствовала успокаивающее тепло мозаичных плиток под ногами. Я запустила пальцы в густые светлые волосы Голтана. Потом я встала, позволив ему погладить мое тело, и опустилась в ванну. С довольной улыбкой на губах он сбросил одежду и прыгнул вслед за мной, так что вода разбрызгалась по полу.

Над нами возвышался сводчатый потолок. В мерцании золотых светильников казалось, что изображенные на нем дельфины и сирены как живые выныривают из морской пучины. Я посмотрела в янтарные глаза Голтана. Страх и усталость сменились нетерпеливым желанием, более пьянящим, чем любое вино. Мы больше не могли ждать. Не разнимая объятий, скользкие от ароматических масел, мы поднялись из бассейна и упали на кушетку, слившись в единое целое.

Пронзительный крик разорвал тишину. Из соседней комнаты донеслись глухие удары и треск ломаемой мебели. Голтан вскочил с кушетки, его бокал упал на мозаичный пол и разбился. Осколки стекла, разбрызганное вино, похожее на капли крови, на нимфах и сатирах во фривольных позах... Как очумелая, я схватила полотенце и трясущимися руками обмоталась им. Неужели это Пилат?

Я повернулась и увидела группу солдат с мечами наголо. Они расступились и впустили еще одного незваного гостя, точнее, гостью — Ливию,

Она остановилась посередине комнаты — как всегда, с устрашающим видом в одеянии кроваво-красного цвета. Императрица наклонила голову набок, разглядывая меня.

— Клавдия, ты не перестаешь удивлять меня. Подумать только: у такой тихони в любовниках лучший гладиатор империи. А ты, Голтан, — императрица повернулась к нему, — ты, который мог взять любую женщину, что ты нашел в этой серой мышке? Неужели она околдовала тебя? Может быть, ее нужно судить за колдовство и прелюбодеяние?

Голтан сжал кулаки:

— Оставьте мой дом! Немедленно! Стража!

— Бесполезно звать ее. Мои солдаты легко разделались с ними.

У меня упало сердце, когда Голтан угрожающе двинулся к Ливии.