Жена по наследству (СИ)

Зажглась красная лампа. Она осветила пространство кровавым светом. Просторная игровая предстала передо мной во всей красе. Стол, крест, скамья для порки. С обратной стороны двери в замке торчал ключ. Мне бы закрыть комнату и уйти, чтобы придумать, почему Милане туда нельзя. Но я прошел к шкафу и открыл двери. Среди небольших ящиков был вмурована панель экрана. Под ним находился ящик чуть больше остальных. Я открыл его. Мне в руки выпал большой пухлый конверт.

Нужно было запихать все обратно, только у меня в голове помутилось, и я вскрыл конверт. В руках оказались фотографии. На них были разные мужчины, но одна и та же женщина. Чуть раскосые глаза и пухлые губы. У меня не осталось сомнений — это Алина, мать Миланы.

— Руслан… — услышал я голос жены позади и уронил фотографии на пол.

— Уйди, — рявкнул я.

Она позвала меня из гостиной, и я скорее покинул игровую. Но Милана успела заглянуть и теперь смотрела мне за плечо, намереваясь войти.

— Там еще одна спальня? — спросила она. — Нет. Просто кладовка без окон и дверей. — Дверь есть.

Мили усмехнулась и показала пальчиком на вход. Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти меня, но я опять закрыл дорогу.

— Руслан, — проговорила жена, одним моим именем намекая, чтобы я свалил к чертям с ее пути.

Упрямство Миланы начало раздражать. Оно легло на расшатанные из-за завещания и фотографий нервы. Я стремительно терял контроль.

— Я хочу посмотреть, что там за кладовка, — продолжала настаивать жена.

Я просто тряхнул головой, отказывая ей.

— Что с тобой не так, Рус? — не выдержала она. — Пусти меня.

— Нет.

Я процедил это сквозь зубы.

— Тебе пора перестать психовать из-за отца, Руслан. Я понимаю, что все это очень травматично, но не стоит чрезмерно опекать меня из-за своих проблем. Ты перегибаешь.

— Считаешь, что я перегибаю?

— Да. — Считаешь, что я психую из-за отца?

— Ты сам себя мучаешь, Руслан. Нужно просто отпустить свои обиды.

— Отпустить? Серьезно? Считаешь, это так просто?

— Я знаю.

Мили вздернула подбородок и гордо смотрела на меня. Словно она имела право так говорить со мной. Словно она знала, что я чувствовал. Обиженный маленький мальчик во мне взял верх. Я захотел, чтобы этой всезнайке стало также больно.

Нужно было попросить ее по-хорошему. Но в этот момент я совсем не был готов вспомнить ее уроки из самолета. Мое терпение лопнуло. Я сделал шаг назад и, кривляясь, открыл Милане дверь в игровую.

— Добро пожаловать в ад.

Она увидела красный свет и не спешила перешагнуть порог. Я должен был взять ее за руку и оттащить от чёртовой игровой. Я должен был хотя бы убрать фотографии с пола. Но обида связала по рукам и ногам. Я был так слаб в этот момент, не мог двинуть рукой или ногой, не мог ничего сказать. Мне осталось только наблюдать, как жена входит в комнату боли и удовольствий (на счет последнего я очень сомневался в случае с Агеевым). Милана огляделась и обняла себя руками за плечи, словно пыталась отгородиться, закрыться, защититься. Она увидела фото на полу и присела, чтобы рассмотреть.

Я все еще стоял и смотрел.

— Интересно, как ты отпустишь это, маленькая Милана? — мстительно выплюнул я.

Нужно было как-то объяснить, помочь, понять. Вместо этого я просто злорадствовал, ненавидя себя, Агеева, Милану и ее мать заодно. Я справлялся всю свою жизнь с этим дерьмом один. Так почему должен помогать ей сейчас?

Пусть катится к черту со своими идеями всепрощения. Это редкая чушь.

Мили взяла в руки фотографии и тут же отбросила их, словно они жгли ей пальцы.

— Я же просил, — продолжал я говорить, как скотина. — Но ты ведь самая умная, смелая и сильная. Вперед, Мили. Изучай все, что оставил тебе Агеев. Я буду в баре лаунжа, если вдруг понадоблюсь тебе.

Никогда не пил среди недели, а тем более в обед. После тридцати бухать стало не только скучно, но и неприятно. Особенно утром.

Иногда мне нравилось посидеть с Маратом в пабе, выпить пива или виски за разговором и под хороший ужин. Но сейчас я просто хотел влить в глотку что-то, что хоть немного затуманит мозги. Легче мне не станет, конечно. Этот миф давно развенчан. Алкоголь не решает проблем, но мне нравилось медитировать, крутя в пальцах стакан с дорогим пойлом.

Лаунж-зона была идеальна для такого бестолкового занятия. Я сидел на мягком диване, смотрел в окно на Москву, грел в ладонях семилетний виски и пытался найти в себе силы перестать быть обиженным ребенком. Оказалось, это труднее, чем руководить корпорацией или уговорить красивую девушку выйти за меня. Меня очень скоро начала мучить совесть, но я все равно не мог поднять зад и пойти к Милане. Хотя именно я обязан был поддержать ее, объяснить и утешить. У нее ведь никого не было, кроме меня. Я обещал, что буду рядом, но сам быстренько свалил в туман.

Милана снова меня удивила. Она пришла и села напротив. Я с трудом поднял голову и взглянул на жену. Ее глаза были красными. Она плакала, конечно. Пока я тут сидел.

— Мне нужны подробности. Ты знаешь их. Скажи, — лаконично потребовала жена.

— Спрашивай, — также кратко ответил я.

— Почему моя мать на этих фото с разными мужчинами. Алексей ее шантажировал?