Жена по принуждению

Качаю головой. Объясняю ситуацию, и Влад без слов берёт ключи и соглашается поехать со мной. Вижу по его состоянию, что ему сейчас не очень хорошо. Мечется из-за моих слов. И хоть не могу наблюдать за его мучениями, всеми силами надеюсь, что он услышит меня.

Когда садимся в машину, наступает звенящая тишина.

И чтобы как-то её разрушить, звоню женщине, что по документам является моей матерью. Не хочу этого делать, но ей надо знать, что её мужу стало плохо.

Она не отвечает на звонок. Четыре раза пытаюсь дозвониться, но не выходит.

И только на пятый она отвечает, выдавая ожидаемую фразу:

– Это кто?

Она даже не сохранила мой номер телефона в контактах.

– Кара, – напоминаю, что у неё есть дочь. Сжимаю ремень безопасности пальцами и скриплю зубами.

– Кто-кто? – она что, даже имя моё забыла? Вычеркнула из своей жизни?

Твою мать, да что за женщина такая?

– Дочь твоя, – уже шиплю, держась изо всех сил. Противно это говорить.

И ничуточки не удивлюсь, если сейчас она скажет, что у неё вообще нет детей.

– Ааа, это ты, – она что, разочарована? – Удивлена, чего это ты обо мне вспомнила.

Пытаюсь не высказать ей все, что о ней думаю. Но держусь. Не при Вернере. Обсуждать наши с ней отношения при нём – последнее, что я желаю делать.

– Мужу твоему операция нужна. А ты где-то пропадаешь, – перехожу к сути. – Ради приличия хоть позвонила бы, спросила о его самочувствии.

– Ой, Лина, – не вижу, но знаю – сейчас отмахивается рукой. Всегда так делает, когда думает, что собеседник несёт бред. – Тебе вот волноваться вообще не надо. Чем быстрее он откинется, тем быстрее получишь все имущество. Завещание на тебя-то оформлено.

Она говорит это так легко, будто мы сейчас говорим не о моем отце. Не её муже. И, тем более, не о жизни человека.

Открываю рот, чтобы сказать, какая она дура. Мне не важны отцовские деньги.

Но не успеваю. Резкая ладонь выхватывает телефон из рук, пока непонимающе смотрю в окно.

Не догоняю, что происходит.

И, когда осознаю, удивлённо поворачиваю голову в сторону Влада.

– Что ты делаешь? – ненормальный какой-то. Что на него нашло?!

Он отключается и, как ни в чём не бывало, засовывает телефон в карман своих белых брюк.

– Отец ничего тебе не завещал, – неожиданно и грубо кидает Вернер, сжимая крепко руль. Аж костяшки белеют. И вены выступают так сильно, что не будь я сейчас в шоке, смотрела бы на них несколько часов.

Я не удивлена, что Савицкий-старший ничего мне не оставил. Меня в семье вообще никто не любит.

Но всё же один вопрос у меня есть. И это не тот, откуда Вернер это знает. Проще спросить этого человека, что НЕ знает. Правду о своём брате.

– Почему она тогда говорит это?

– Потому что всё наследство оформлено на неё. Когда твоего отца не станет, все деньги, всё имущество перейдут в её руки. Поэтому она и уехала, на всякий случай, если вдруг понадобится подпись в бумагах об операции. Ибо знает, что Костя отказался оперироваться. Тебя в расчёт не брала из-за ненависти к нему. Пиздец, она взбесила просто. Вот и не сдержался.

Прикрываю медленно глаза и пытаюсь не задохнуться. Хочется откровенно материться. И я делаю это.

Я знаю, что моя мать – редкостная сука, но чтобы настолько… Я в шоке. Конкретном.

– Ладно, к чёрту, – хоть и говорю эти слова, дико обидно. Но глушу её болью. Кусаю палец, смотрю в окно и молчу. До конца. Весь оставшийся путь.

С Владом мы не говорим. Мой телефон так и остаётся у него, на который был сделан дозвон, и приходят несколько сообщений. Но Вернер не дает мне ответить.

А я и не хочу. По – любому эта неугомонная женщина.

Приехав в больницу, я подписываю все документы. Отца не посещаю. Что-то отталкивает меня к нему заходить. Наверное, то признание с завещанием. Мне обидно чисто по-человечески. И мне так хочется его спросить, глядя в глаза. Почему он меня так ненавидит?

Но вместо этого закусываю губу, иду на выход. Настроение – дерьмовее некуда. Потому что Влад настаивает провериться у гинеколога. Из-за удара. Что я и делаю. Пока Вернер терпеливо ждёт у дверей, прохожу обследование. Сообщают, что всё хорошо, и мы отправляемся домой.

А я…

Думаю о своём идиотском плане.

Я собираюсь воплотить его в реальность. Каким бы провальным он не был.

Поэтому, когда приезжаем домой, останавливаюсь на пороге комнаты и поднимаю эту тему снова.

– Я хочу поговорить о Генри, – начинаю уверенно. Нет смысла откладывать всё на потом.

– Лин, я не хочу начинать это снова, – произносит так резко, что отбивает всё желание. Но нет, я не остановлюсь. – Я не говорю, что не верю тебе. Но и не могу и поверить в это. Ты сама знаешь. Для меня доказательства говорят громче, чем слова. Их много. Они пусты и не нужны. Я могу сказать всё, что угодно. Но они так и останутся словами. Я на нейтральной стороне.

– У меня есть доказательства, – выпаливаю чётко, хоть и понимаю – у меня их нет. Пока.

Влад с интересом приподнимает бровь, будто спрашивая.

– И где они?

На удивление он спокоен. Как чёртов айсберг в океане. Вот бы не столкнуться с ним, как знаменитый лайнер.