Жена поневоле

— Льзя! — решительно сказала она и, просунув руки под плечики пиджака, стянула его с Павла. — Ты сам первый начал… вчера.

Кира подставила губы для поцелуя, и он не мог не ответить: нежно коснулся ее губ и замер, не в силах ни оторваться, ни продолжить.

Но его сегодняшняя нерешительность ее не устроила, она прижалась к нему всем телом, вбирая в себя его губы, начала посасывать и почувствовав, как крепчают его объятия, как его ненасытные руки скользят по талии вниз, забираются под платье, и никакие преграды не останавливают их… улыбнулась своей «победе» над его осторожностью…

Вытащив рубашку из его брюк, ее руки скользнули под нее, стали гладить напряженную спину, расстегивать пуговицы, стаскивать рубашку с плеч… она прижала его к себе, потерлась, проверяя насколько «крепко его желание» близости с ней… расстегнула ремень, молнию, рука скользнула в брюки, стала наглаживать… его тело тут же откликнулось на ее ласки, круша все барьеры давно сдерживаемого желания. Расстегнул молнию на платье, стянул его с плеч, оголил грудь… начал целовать, вкладывая в эти поцелуи всю свою выстраданную любовь и нерастраченную страсть… А она уже тащила его в спальню, и скидывала с себя одежду, и стаскивала с него брюки, и манила его своим обнаженным телом… И он забыл, что им «нельзя», что обещал себе ждать, что еще несколько минут назад они бурно выясняли отношения — все это стало далеким и неважным, в эту минуту для него существовала только она… главная и единственная женщина его жизни… Но из-за вчерашнего сомнения, что не успеет доставить ей наслаждение от близости с ним, разочарует, он медлил, оттягивал свое страстное желание сделать ее своей женщиной, начал ласкать ее тело, возбуждая ее, проникая внутрь нее и доводя своими действиями до экстаза. Она стонала под его крепкими руками и ненасытными губами, ласкала его тело и приглашала в себя, не ставя никаких барьеров и ограничений, понимая, что близость первый раз после «серьезной болезни» для него очень значима и волнительна, ждала, не торопила, но не выдержала… «Возьми меня… — жарко зашептала она, опрокидывая его на себя и подталкивая его в себя. — Хочу стать твоей… любимый». И он не стал противиться таком призыву, отбросил сомнения, взял ее, рыча от наслаждения и значимости первого раза их близости, и замер в ней на несколько секунд, сознавая, что теперь она — его женщина! его — навсегда! и, не сдерживаясь, отметая свою неуверенность и давая почувствовать ей свою мужскую силу, задвигался в ней, даря ей наслаждения от близости с ним. А она с восторгом принимала его в себя, отдавалась ему и телом и душой, давая понять своими чувственными стонами, что счастлива быть его женщиной… Он шептал ей жаркие слова признаний, покоряя ее, сдаваясь ей, извергаясь в нее и считая это счастьем.

Ночь была долгой и страстной… Их сердца бились вместе, губы сливались в бесконечном поцелуе, руки сомкнулись в желании никогда не отпускать друг друга. Она вновь и вновь занимались любовью, даря друг другу «счастье» обладания и получая «восхитительные доказательства» того, что они, наконец-то, вместе…

88 Четверг

Кира проснулась резко, как от толчка в спину. Она села в кровати, посмотрела на пустое место рядом с собой и испугалась. Испугалась так сильно, что даже сердце на какое-то время перестало биться.

«— Он опять ушел? Или это был только сон?» — с ужасом подумала она и вскочила с кровати.

Набросила шелковый халатик и поспешила к двери, рванула ее на себя и чуть не врезалась в стоящего у двери Павла.

— Ты? — удивилась она. — Так это был не сон…

— А я хотел свою любимую побаловать завтраком в постель, — улыбаясь, сообщил Павел, — но раз ты уже встала…

— Не, не, не, — запротестовала Кира, скидывая халатик и ныряя под одеяло, — я еще сплю.

Глаза Павла полыхнули страстью от мелькнувшей обнаженной фигуры, и он с трудом подавляя ненасытное желание близости, шагнул в спальню. Поставил столик на угол кровати и прилег на подушку.

— Вставай, соня, все самое вкусненькое простишь… — в ухо любимой нежно зашептал он.

С серьезным видом Кира открыла один глаз, потом второй, удивленно посмотрела на склонившегося над ней «незнакомого мужчину» и, схватив его за шею, притянула к себе.

— Самое вкусненькое здесь… ты! — засмеялась она и поцеловала Павла в губы, требуя ответного поцелуя.

Он поцеловал ее страстно и нежно, как она хотела, и отстранился.

— Завтракать будешь?

— Потом, сначала… ты… — жарко зашептала она ему в ухо, не желая бороться со своим желанием отдаваться ему снова и снова.

— Там тебя ждет подарок, — сделал Павел последнюю попытку «избежать» желанной близости и спокойно позавтракать в романтическом стиле, как он планировал, но…

— Я не люблю подарки, — решительно заявила любимая и, откинув одеяло, поманила его к себе пальчиком, — Тебя долго ждать?