Жена проклятого князя

– Гениальный ход, должен тебе сказать: для начала рассорить темных и некросов, почти братьев по магии, – продолжал Маньяк. – Итак, темных сначала не трогали, лишь припугнули и вырезали некромантов. Твой род, Мортале, был одним из последних. А сам мессир Арман Мортале, если тебе интересно – моим наставником и непосредственным начальником в Ордене. Увы, спасти его от фанатиков мне не удалось. – Маньяк скорбно покачал головой. – Мессир сотворил артефакт, гарантировавший ему безопасность, и пока артефакт был при нем, никто бы не смог… Короче говоря, артефакт Мортале пропал, а сам он глупейшим образом погиб. Храм избавился от оставшихся во Франкии некромантов и принялся давить темных. Сначала исподволь, а в последнее время открыто требует у императора поставить темных вне закона. Сама понимаешь, я не мог этого допустить.

– Только во Франкии? В смысле некроманты вне закона – только во Франкии?

– Франкия и еще несколько ее сателлитов, остальные пока держатся. С трудом. Самое плохое, Матильда, то, что люди не привыкли думать головой, и глупейшие идеи фанатиков распространяются по всему миру. Фанатики есть не только у нас, их влияние невероятно усилилось, и почти сотню лет назад из всех храмов убрали изображения Молчаливой Сестры, запретили ей молиться и вообще ее упоминать. А некромантов и темных начали отлучать от Храма, пугать нами простолюдинов, особенно в глухих провинциях… Тупое стадо! Верят страшным сказкам, а задуматься – нет, ни за что! Только представь: чернь свято уверена, что призраки, упыри и прочая нежить – это исключительно дело рук нечестивых злобных некросов!

Маньяк хмуро налил себе в бокал еще шампельенского и одним махов выпил.

А Тиль поймала себя на том, что сейчас она – всецело на стороне Маньяка. Фанатики никогда, никому не приносили добра. Как и революции.

– Да, Тиль. Я вижу, даже ты сомневаешься. Тебя в детстве наверняка тоже пугали страшными гулями, которые воруют детишек для ужасных ведьм. Всех пугали. Так вот, Тиль. Ни один некромант, никогда, ни при каких условиях, не сотворит упыря, гуля и прочую агрессивную дрянь. Не сможет, понимаешь? Некромант может поднять труп на некоторое время, допросить его, заставить что-то сделать – очень немногое, на самом-то деле. Может сам стать призраком, умертвием или личем, сделать умертвием кого-то другого. Много чего может, если достаточно силен. Но прежде всего некроманты – это те, кто упокаивает стихийную нежить… ты разберешься, и довольно скоро. Ты уже должна была кое-что понять насчет сути своей магии… Ну, скажи мне, ты хочешь пить кровь младенцев и насылать мор на деревни? Или ты воешь по ночам и подкарауливаешь пьяных, чтобы украсть их души?

– Чушь какая! – возмутилась Тиль.

– А по словам святош, каждый некромант испытывает непреодолимое желание творить зло.

– Это не зло, это идиотизм или психоз.

– Именно, именно! Но попробуй, объясни это неграмотным смердам. Да и шевалье, имеющим бараньи мозги, тоже. Особенно когда их на каждой проповеди пугают некросами и порождениями Тьмы.

– Так что там с заговором?

Прежде всего Тиль хотелось узнать наконец об Андре. И не хотелось соглашаться с Маньяком. А то еще немножко, и она станет его верным агентом. Идейная Мата Хари, твою дивизию.

– Пресветлый был настоящим фанатиком. Весь мир, видите ли, погряз во Тьме и грехах, а ему Единый поручил всех спасти и привести к Свету. Знаешь, каким образом?

– Огнем и мечом, каким же еще. Священная война за веру, несогласных – на костер, кто не с нами, тот против нас… – Тиль поморщилась. – И Франкия, как острие небесного копья, да?

– Ох, Матильда… И почему я не встретил тебя лет пятьдесят назад? Ты так хорошо все понимаешь. Или ты была на внутренних собраниях храмовников? Про острие небесного копья прямо слова Пресветлого.

– Простейшая метафора, понятная народу. Итак, партия войны?

– Да. Старший сын императора – ее глава, Пресветлый – идейный вдохновитель. И Упрямый Медведь, не желающий видеть дальше собственного носа! Себастьен же, любимый сын, воспитанный собственной рукой, он же не может говорить чушь! Мы с Конте пытались ему показать, к чему это все приведет, доказывали, что стране нужны и маги Смерти, и темные, но любовь ослепила Медведя. Мы два года пытались подобраться к Пресветлому, заставить его ошибиться, и мы были почти у цели! Я подготовил великолепную провокацию, он не смог бы не влипнуть! И тут вмешался проклятый Грасси… старый мерзавец, чтоб его!

– Грасси? – Тиль ухватилась за любимое имя, как утопающий за соломинку.

– Грасси, Тиль. Столетний призрак. А все Вульф, как ему удалось вытащить старого Грасси в столицу? Но ничего, он все мне расскажет.

– Грасси – призрак… я ничего не понимаю! Объясни толком! – взмолилась Тиль, у которой шарики грозили окончательно заехать за ролики.

– Не понимаешь, кому дала согласие на брак? – Маньяк посмотрел на нее с жалостью. – Тиль, любовь моя… ты же умная девочка, подумай! Что ты вообще знаешь о сэре Андре Вульфе?