Жена проклятого князя

– Но, белиссима! Джино есть рубить фарш! – Повар вскочил, выхватил нож и принялся ожесточенно крошить кусок мяса на доске. – Престо! Престиссимо[7]!

– Грандиозо. – Матильда отступила еще на два шага, чтобы ее не забрызгало кровью. – Синьор Гвидо! Ау!

– Си, причипесса! – Повар поднял на нее проникновенный влажный взгляд. – Гвидо есть ваш слуга!

– Ты сам будешь платить жалованье всем, кого возьмешь на работу. Из своего.

– Но, белиссима… – У него стал такой вид, словно Матильда предложила ему разделать на тефтели всю его родню.

– Через месяц, если посетители будут довольны, мы поговорим о жалованье для твоего брата. А сейчас Жозефина купит тебе мясорубку. На кухне должна быть чистота!

– No, no! Магия нельзя! Еда стать плохой!

– Никакой магии. Механическая мясорубка.

– Механика? Я не знать такой штук! Я звать брат Марко!

– О боже. – Жозефина схватилась за голову. – Да хоть трех братьев, только платите им из своего жалованья! Займитесь делом, синьор Гвидо.

– Вы не понимать!.. Вы… принчипесса!..

– Да, я не понимаю тонкую душу художника. Все. Работайте! – рявкнула Жозефина на итальянца и, развернувшись на каблуках, выскочила из кухни прочь.

Матильда ретировалась за ней вслед.

– Дурдом, – прокомментировала она, зайдя в кабинет Жози и упав в кресло.

– Он самый, – согласилась Жозефина, первым делом доставшая из шкафчика бутылку и два бокала. – Характер у него, как у бешеного козла, но готовит превосходно. Так что это за мясорубка?

Матильда объяснила – вкратце, без чертежей.

– Никогда такого не видела. Еще одна твоя идея? На этом можно сделать хорошие деньги, – кивнула Жозефина. – Если найдешь достаточно сумасшедшего кузнеца. Но ты же не просто выпить зашла?

– Не просто, – вздохнула Матильда. – Мне нужна твоя помощь. У меня приглашение на праздничный прием при дворе, но нет ни платья, ничего!

– Вот даже не знаю, завидовать тебе или сочувствовать, – хмыкнула Жозефина и протянула ей полный бокал. – Когда-то я готова была отдать десять лет жизни за такое приглашение, а сейчас не пошла бы туда, даже если бы меня освободили от налогов на эти же десять лет! Ненавижу титулованных мерзавцев… прости, это не относится к тебе.

– Я не хочу туда идти. Изображать цирковую обезьянку на потеху публике – не предел моих мечтаний.

– Так откажись. Траур, все такое. Ты ж только что овдовела.

– Траур… – Матильда чуть не хлопнула себя по лбу: как она могла забыть, что у нее еще минимум месяц траура! Вот только отказаться от бала все равно не получится. – Не вариант.

– То есть ты хочешь пойти?

– Не хочу. В гробу я видала этот бал!

– Погоди. Откуда у тебя вообще приглашение? Твой нотариус настолько влиятелен?

– Если бы нотариус! Лично их мерзогнусность шевалье Д'Амарьяк. – Матильда поморщилась и допила контьер.

– О!.. – понимающе протянула Жозефина и заново наполнила оба бокала. – Но ты жива, и даже руки не трясутся. Неужели вы поладили?

– Если так можно назвать арбалетный болт, который я в него всадила, то да.

Жозефина замерла с бутылкой в руках и глянула на Матильду, как на сумасшедшую.

– Болт?! Надеюсь, в сердце?.. Хотя о чем это я. У шевалье Д'Амарьяка его нет и никогда не было. Чтоб ему гореть в преисподней! – Жози отставила бутылку, откинулась на спинку кресла и задумчиво уставилась в расписной потолок. – А ведь когда-то я его любила… вот дура, правда же? Но он умеет казаться милым. Особенно если тебе шестнадцать, и он первый, кто читает тебе стихи, присылает фиалки и водит гулять в Балоньский парк… Я только начала выходить в свет, и внимание одного из командоров Ордена было чем-то сказочным…

– Ты из благородных? – тихо спросила Матильда, боясь испортить этот мимолетный момент откровения.

– Мой отец шевалье. – Жози презрительно скривила губы. – Шевалье и пьянь, поэтому денег у нас не было. Зато гонору!.. И страстное желание папеньки удачно выдать меня замуж. Да я сама мечтала о прекрасном принце! Казалось, замужество избавит меня от всех бед. – Она отвернулась к окну. – Отцу удалось раздобыть приглашение на бал дебютанток у самой герцогини Конте, и Д'Амарьяк был первым, кто танцевал со мной.

Жози налила себе еще, но пить не стала, замолчала, разглядывая контьер на просвет.

– Мне казалось, что вот оно – счастье, такое, за которое можно отдать все. Душу, тело, сердце. И я отдала.

– И?..