Жена скупого рыцаря

Я всматриваюсь в окна троллейбуса, уже становятся различимы лица пассажиров, но никто не стоит на изготовку у дверей… Людвиг страшным рывком дергает поводок, и я лечу на проезжую часть. В каком-то сантиметре от лица проносится жуткая морда грузовика. Он несется дальше и разрывает на части железный навес остановки. «КамАЗ» скребет по бетонному забору мордой, боками, остатками навеса, налипшими на бампер… летят искры… я ору…

Водитель, смявший остановку, газует и, волоча за собой кусок жести, несется прочь.

Я лежу на дороге, на поводке бьется Людвиг, на нас медленно наезжает передняя часть троллейбуса…

Вокруг нас люди, люди, люди… Водитель троллейбуса кричит: «Вызывайте «Скорую»!» Мне помогают подняться, какая-то старушка ощупывает мои ноги, руки, волосы. Я только трясу головой и пытаюсь снять с руки намотанный насмерть поводок.

— Что это было? — спрашивает водитель.

Я хочу сказать: «Мой пес внезапно дернулся и выскочил на проезжую часть. Грузовик пытался нас объехать…» Но молчу.

— Пьяный был, — уверенно говорит старушка. — Надо милицию вызвать.

Я смотрю в сторону, где за поворотом скрылся «КамАЗ», и не понимаю, почему оттуда до сих пор нет Левы. А вдруг водитель грузовика его сшиб?

Я представляю Леву, стоящего на повороте дороги… летящий «КамАЗ»… И мне становится страшно. Что я наделала?! Из-за меня погиб хороший парень!

Но разреветься не дает появившийся на повороте джип. На всех парах автомобиль несется к месту происшествия.

По-моему, Лев выпрыгнул из машины на ходу. Раздвинул мощными плечами толпу людей, прорвался ко мне и стиснул в объятиях.

— Что произошло? — не отрывая моей головы от собственной груди, спрашивает он.

Я слышу, как стучит его сердце, и слышу взволнованный голос водителя троллейбуса.

— Пьяный чуть девушку на остановке не сбил!

Толпа разноголосо ему вторит, шумит.

От остановки мало что осталось. Покореженные куски железа впечатаны в покосившуюся плиту забора, половина крыши валяется метрах в ста…

Через двадцать минут я говорю лейтенанту из ГИБДД:

— Водитель грузовика не виноват. Моя собака дернулась на проезжую часть, он старался нас объехать…

— Хм, — произносит лейтенант, — и бросил грузовик за поворотом? Где вы, мужчина, говорите, «КамАЗ» стоит?

Я удивленно оборачиваюсь на Леву. Обращение «мужчина» адресовано ему.

— За тем поворотом, — говорит Лев. — Я стоял на обочине, грузовик сделал поворот, проехал метров двести и съехал в кусты. Водитель оставил машину и бежал.

— Так, так… — бормочет лейтенант. — Водителя вы не запомнили.

— Не видел, — поправляет Лев. — Вернее, видел, но со спины. Да и далековато было…

Я смотрю на Леву и только сейчас замечаю, что у него разбита бровь и тоненькая струйка крови стекает на висок. Лев бледен, сосредоточен и старается не смотреть мне в глаза.

Милицейского лейтенанта отзывает сержант с рулеткой, и мы остаемся одни. Вернее, не совсем одни — рядом сопит Людоед и болтается сердобольная старушка из очевидцев.

— Я все видела! — старушка грозно вздевает к небу сухонький кулачок. — Зальют глаза с утра и ездют! В тюрьму таких поганцев надо… Я все видела! — и топает за лейтенантом вслед — давать показания.

— А вы, Лев, видели? — спрашиваю я. Почему-то этот вопрос только сейчас пришел мне на ум.

— Нет, — говорит бандит и идет за старушкой. — Товарищ лейтенант, позвольте я отвезу пострадавшую домой? У девушки шок…

Мне очень хочется подойти к группке мужчин и прокричать вопрос: «Почему вы, Лев, охранник фигов, ничего не видели?!» Но сосед останавливает меня на полпути взмахом руки, и я подчиняюсь.

Милицейский лейтенант согласен, что девушка в шоке, вид моей одежды — грязной после свидания с асфальтом — вызывает жалость, и, покончив с формальностями, нас отпускают.

Невысказанный вопрос жжет язык, как кайенский перец. В джип я усаживаюсь надутая, недовольная и полная подозрений. Но сосед почему-то не хочет разговаривать на глазах у милиции. Развернув машину по ходу движения, он едет меж двух заборов, поворачивает за угол и останавливается на обочине.

Некоторое время мы молчим.

За поворотом заканчивается промышленная зона. После неширокой полосы зеленых насаждений, преимущественно кустов и низкорослых тощих березок, начинается жилой район: пятиэтажные блочные дома, утопающие в зелени дворики и бетонная коробка неизвестного назначения — то ли электричество в ней распределяют, то ли отопление.

У этой коробки стоит «КамАЗ». Вокруг него с задумчивым видом бродит парень в форме. Он оглядывает исполосованные бока машины, любуется кусками железа, повисшими на бампере. На нас он не обращает никакого внимания.

— Моя машина стояла здесь, — говорил Лева и кивает головой на соседний куст. — Только нос был повернут в другую сторону, навстречу движению.

Говорит и замолкает. Словно ждет чего-то.

— Почему вы ничего не видели?! — наконец возмущаюсь я. — И, кстати, почему у вас лицо в крови?

Лева поворачивает на себя автомобильное зеркальце, осматривает физиономию и достает из «бардачка» бумажную салфетку. Поплевав на нее, он начинает оттирать лицо от подтека крови.

— Лев! Где вы были? — строго спрашиваю я.