Жена Тони

Уже в отчаянии, Чичи посмотрела на Джонни Карсона. Тот спокойно выдувал колечки дыма из своей сигареты, как будто все шло по плану. Эд Макмахон изучал какие-то бумаги. Фред де Кордова улыбался из кулис. Чичи задалась вопросом, не у нее ли проблемы со здоровьем, в таком случае? Может быть, это она что-то забыла?

Камера Б подъехала ближе к Тони, а музыка заиграла под сурдинку на фоне его речи:

– Леди и джентльмены, не знаю, помните ли вы, как я познакомился с матерью моих детей. Случилось это над миской макарон в Си-Айле, Нью-Джерси, когда мы были еще совсем молоды.

Барабанщик ударил по малому барабану, затем по тарелкам.

– Мы по-прежнему молоды душой, – продолжил Тони.

Чичи недоуменно покачала головой. Значит, Тони решил попаясничать. Ладно. С этим она справится без труда.

– И с тех пор съели не одну тарелку макарон под соусом…

– Я гляжу, ты пообщался со своим брючным ремнем? – сымпровизировала Чичи.

Зал взорвался смехом.

Тони сердито взглянул на нее.

– Но вот чего вы не знаете, – обратился Тони к передним рядам зрителей. – С записью «Скалки моей мамаши» нам помог широко известный в узких кругах ансамбль из Си-Айл-Сити, трио самых хорошеньких девушек, которых Господь Бог создал по эту сторону Вечного города, – и я не о Ньюарке говорю. Леди и джентльмены, поприветствуйте вместе со мной Барбару и Люсиль, которые вместе с Чичи были и навсегда останутся Сестрами Донателли!

Подготовка к этой новости была сделана настолько искусно, что зал взорвался дикими аплодисментами. Заинтригованный Джонни выпрямился, а разноцветный занавес снова раздвинулся, пропуская Барбару и Люсиль. Взявшись за руки, они направились к сестре.

Чичи не сдвинулась с места в круге света. Она укоризненно покачала головой, глядя на бывшего мужа и грозя ему микрофоном, как скалкой.

Барбара была облачена в просторное нейлоновое платье салатового цвета с тюрбаном в тон, а Люсиль надела широченные бирюзовые брюки и ярко-розовое болеро – они отлично смотрелись с ее коротко подстриженными седыми волосами.

– Сюрприз! – прошептала Барбара.

Оркестр шоу «Сегодня вечером» снова заиграл.

– Клянусь, мы репетировали! – добавила Люсиль, уже начавшая потеть под софитами.

Рабочие сцены выкатили стойки с микрофонами и поставили их на отметки на полу. Барбара и Люсиль заняли свои места.

Прежде чем Чичи успела сбежать за кулисы, к ним присоединился Тони. Все три камеры повернулись к исполнителям.

– Ах ты сукин сын, – прошипела Чичи в сторону Тони, натужно изображая улыбку.

Он запрокинул голову и расхохотался.

– Просто пой, Чич, – сказал он.

Тони взял ее за руку. Две телекамеры откатились на авансцену и повернулись к Тони и Чичи, а третья сфокусировалась на Люсиль и Барбаре.

Зазвучала музыка, и последние сорок лет будто унесло волной, а вместе с ними ушла и вся копившаяся годами печаль, все остатки старых обид, все несбывшееся, все «ах, если бы» и «только бы» – ненадолго, не навсегда, а лишь пока играл оркестр. А что же они пели? Да просто повторили припев «Скалки моей мамаши».

Похоже, зрители соскучились по памятным ориентирам прошлого, будто находя в них подтверждение – да, их блистательная молодость когда-то действительно была. Как-никак эпоха свинга принадлежала именно им, и с тех пор больше не возникло ничего подобного. Они выиграли войну, создали новый образ жизни и дожили до этой самой минуты. Когда песня закончилась, зал разразился оглушительными овациями.

Под новые аплодисменты режиссер-постановщик увел за кулисы махавших публике Люсиль и Барбару. Джонни подал знак Чичи и Тони присоединиться к нему на диване.

Тони настаивал, чтобы Чичи заняла место в кресле, предназначенном для главного гостя. Но она отказалась, и в кресло опустился Тони, предварительно убедившись, что Чичи удобно устроилась в центре дивана. Началась рекламная пауза.

– Умереть не встать, – восхищенно покачал головой Джонни.

Они поблагодарили его. Продюсер утащил ведущего куда-то за сцену.

Тони повернулся к Чичи.

– Впервые даю интервью на телевидении, – признался он.

Чичи сладко улыбнулась зрителям.

– Наслаждайся, пока можешь, – проговорила она сквозь сжатые зубы. – Когда все это закончится, я тебя придушу своими руками.

Тони ухмыльнулся, потянулся к ней и похлопал по руке. Пот все еще катил с него градом после танцевального номера, и Чичи уже успела подозвать гримершу, чтобы промокнуть ему лицо. Девушка занялась Тони.

– Какая вы красотка, – сказал он ей, – вылитая Конни Стивенс.

Явно чувствуя неловкость, гримерша вежливо посмеялась.

– Хватит, дедуля, – сказала Чичи, подмигнув девушке, которая теперь водила пуховкой по ее лицу. Когда та ушла за кулисы, Чичи крикнула ей вслед: – Не бойтесь, он плохо видит, плохо слышит, а по ночам то и дело встает пописать.

– Ты никогда не позволяешь мне развлечься, – протянул Тони.

Чичи оставила его реплику без ответа. Карсон вернулся, и Чичи устремила взгляд в зал. Ведущий поприветствовал телезрителей после рекламной паузы.

Тони начал с шутки, показав на Чичи пальцем и повторив на камеру:

– Она никогда не позволяет мне развлечься!