Жена убийцы

Ярдли остановилась напротив гостиницы. Из машины она вышла не сразу. Пока она еще не вышла из нее, страшная действительность оставалась чем-то нереальным. Пока что. Как только она выйдет из машины, действительность станет реальной, чувства нахлынут неудержимой волной. И в первую очередь — чувство вины.

Вдоль тротуара выстроились полицейские машины, а также карета «Скорой помощи» и пожарная лестница. Там же стояла и машина Болдуина. Ярдли вошла в гостиницу. В фойе вокруг распростертого на полу тела суетились санитары.

Увидев Джессику, Кейсон подошел к ней.

— Что произошло? — спросила она.

— Врачи считают, остановка сердца.

Ярдли перевела взгляд на тело. Мертвецы всегда выглядят меньше размерами, чем были при жизни. Словно после смерти тело сразу же усыхает, теряя что-то с последним вздохом.

— Джексон направлялся на встречу с патологоанатомом, — сказал Болдуин. — Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Определенно, Уэсли все тщательно подготовил.

— У него здесь кто-то был, — сказала Ярдли. Она задумалась. — Этот его частный детектив.

Достав телефон, Болдуин сделал звонок.

Без доказательства совпадения следов от укуса достаточно ли улик для того, чтобы добиться вынесения Уэсли Полу обвинительного приговора? Полной уверенности у Ярдли не было, а в данном случае ей нужно было быть уверенной на все сто процентов.

— Если я буду тебе нужна, звони на сотовый, — бросила она Кейсону, направляясь к выходу.

— Ты куда?

— В тюрьму.

* * *

Джессика проследила за тем, как охранник ввел Уэсли в комнату свиданий адвоката с подзащитным и усадил его за стол.

— Мисс Ярдли, — усмехнулся Уэсли, — воистину вы священный цветок лотоса среди сорняков. Не могу выразить в полной мере, как мне приятно вас видеть!

Она бросила взгляд на кандалы и цепи, спускающиеся к оковам на ногах, надежно прикрепленные к стальному кольцу, привинченному болтами к полу. Джессика сознательно не захватила с собой свою сумочку. Задрав блузку, она провела руками по талии и ногам, демонстрируя отсутствие звукозаписывающей аппаратуры.

— Так, — сказал Уэсли, — значит, наш разговор будет доверительным? Как это соблазнительно! Но будь осторожнее, а то все подумают, что ты по-прежнему меня любишь.

Глядя на него, на ухмыляющееся лицо, морщинки в уголках глаз, покатый лоб, Ярдли вдруг осознала, что показного налета шарма, старательно созданного для нее, больше нет. Уэсли носил маску человеческого существа, которое она полюбила, но теперь маска была сброшена, и осталось только существо.

— Должна отдать тебе должное, — сказала Джессика. — Твоя холодная жестокость просто потрясает. Я думала, что ты захочешь доказать свое превосходство, разгромив меня на судебном процессе в честной борьбе, но, похоже, гораздо проще убить свидетеля, чем подвергнуть его перекрестному допросу. Это дело рук твоего частного детектива, так? Кто он такой на самом деле?

Уэсли смотрел на нее, склонив голову набок.

— Как дела у Тэры? Она скучает по мне? Знаешь, нас с ней что-то связывало…

— Тэра только терпела тебя. Если ты думал, что она питает к тебе какие-то чувства, это было лишь плодом твоего воображения, или же Тэра хорошо притворялась — ради меня.

— А ты сама кого из себя строишь, Джессика? Сфабриковала дело против меня от начала и до конца… Это не та Джессика Ярдли, которую я знал.

Она уставилась на шрам на большом пальце левой руки Уэсли. Тот обрезался, когда у нее дома нареза́л овощи к ужину.

— Ты пришла сюда, чтобы узнать, где находится мистер Паркер. По-моему, ты хорошо меня знаешь и должна понимать, что это я тебе не раскрою.

— Я пришла, чтобы сказать тебе: все твои усилия были напрасны. Я добьюсь обвинительного приговора, Уэсли. Ты расправился с Джексоном, чтобы помешать ему дать показания в суде, но также чтобы запугать меня. — Она подалась вперед. — Ты меня не запугал. Глядя на тебя, я вижу хрупкого мальчика. Который видел смерть своих родителей, после чего всю свою жизнь заставлял страдать других детей, поскольку у него не хватило сил преодолеть последствия этого ужаса. Ты даже не смог придумать собственный способ убивать. Тебе пришлось украсть его у Эдди. Ты — ничтожество.

Уэсли застыл, как каменное изваяние; его глаза потеряли блеск, появившийся, когда он увидел Ярдли.

— Ты — слабак, Уэсли. Ты превратился именно в то, во что тебя хотели превратить те, кто убил твоих родителей. Ты — их отродье. И своими деяниями ты воздавал почести им, а не Эдди.

— Ты ни хрена не знаешь о нас с Эдди! — рявкнул Уэсли. Гремя цепями, он стиснул кулаки и ударил по столу.

— Твои родители были никчемным мусором, ты не согласен? Стряпали в подвале метамфетамин, пока их собственный ребенок спал наверху… Тебе приходилось несладко. Не сомневаюсь, случались дни, когда они даже забывали накормить тебя или сменить подгузник. Ты это помнишь? Помнишь, как целыми днями валялся в собственных испражнениях, уставившись в потолок, с бурлящим от голода животом, моля о том, чтобы родители вспомнили о тебе? Но для них ты не существовал, правда? До тех самых пор, пока тебе не пришлось вытирать их кровь.