Жена в придачу, или самый главный приз (СИ)

Еще никогда этот зверь не казался мне таким сильным, огромным и неожиданно — хитрым. Он вел себя почти так же, как птицы: не нападал, пока я оставалась на месте, присматривался и выжидал, словно бы уверенный, что «мышка» никуда от него не денется.

Потратив пару ударов впустую и несколько раз оказавшись сбитой с ног, я отскочила в сторону и еще раз взглянула на артефакт. Прикинув, сколько в запасе осталось заряда, поняла, что действовать нужно быстро и с умом. Ведение стратегического боя никогда не являлось моей сильной стороной, но сейчас, имея на победу один шанс из ста, пришлось поднапрячься.

«У гартаха, моя прелесть, есть два слабых места», — словно по щелчку всплыли в памяти слова Олдера. — «Первое — на животе. Достаточно одного точного удара, чтобы пробить броню. Но гартах никогда не позволит противнику добраться до своего брюха, поэтому остается место номер два. И находится оно точно между глаз».

На короткие, но ставшие лично для меня очень долгими мгновения, я перенеслась в день нашей первой встречи. Ощутила запах шумящего на ветру леса, встретилась с насмешливым взглядом и схлестнула клинки с сильнейшим магом у тела поверженного гартаха.

Я видела, как Олдер убил его всего одним ударом, и знала, что он справился бы, даже используя самый захудалый меч.

И я тоже справлюсь. Без дорогих доспехов и привычного оружия, без посторонней помощи и находясь на пределе сил. Справлюсь, потому что иначе нельзя. Справлюсь, потому что верю.

Если веришь — возможно все.

Мне было ради чего сражаться, было, что отстаивать и, вспомнив обо всем этом, я побежала прямо на гартаха. Он отреагировал мгновенно — пригнулся к земле и зарычал, обдавая меня потоком зловония.

Время услужливо замедлилось, позволив отметить каждую деталь этого момента. Ноги оторвались от земли, поднялся острый, нагревшийся в руках меч, и я взлетела, двигаясь навстречу опасному хищнику. Прищуренные глаза полыхали гневом, клыкастая пасть раскрылась еще шире, и огромная лапа оторвалась от земли, устремляясь на меня.

Когти просвистели в паре миллиметров от моего лица, и, вероятно, задели бы, не набрось я ранее защиту. Звучно клацнули челюсти, едва не сомкнувшись вокруг моих ног, а уже через миг трещала и разлеталась на осколки с непробиваемая с виду чешуя.

Мои эмоции словно отключились, оставив место лишь инстинктам. Будто сросшись с находящимся в руках оружием, я точно знала, какую силу приложить и чувствовала место, куда нужно ударить.

Расчет оказался верен, и прежде чем гартах рухнул замертво, я успела от него отпрянуть. Взметнулся столп поднятой пыли, погас висящий на моей шее артефакт, карточный меч исчез вместе со щитом, а на землю, прямо рядом с гартахом, упали две заляпанные багровыми пятнами карты.

Чувство реальности возвращалось медленно. Упав на одно колено и тяжело дыша, я словно оглохла и отстраненно наблюдала за приближением ведущего. За ним бежал Эгри, а позади них, кажется, маячила группа лекарей.

Пока они не успели приблизиться, я все так же заторможено посмотрела на часы: отсчет не остановился.

Двадцать минут пятнадцать секунд…

Шестнадцать…

Семнадцать…

Осознав, что время утекает, а конечная цель еще не достигнута, я резко поднялась и решительно сделала последние пять шагов, отделяющих меня от начерченного красного круга.

«Двадцать минут двадцать одна секунда» — замерли цифры на табло, и с моих губ сорвался долгожданный вздох облегчения.

Ведущий огласил результат, меня искупали в бурных, не стихающих как минимум минуту аплодисментах, после чего я в сопровождении лекарей и Эгри покинула арену. Уходя, мельком посмотрела на высокую трибуну, где сидели члены жюри, и наткнулась на пристальный взгляд отца. Пожалуй, такую широкую палитру эмоций я в его глазах еще не видела. Показалось, что он одновременно готов меня обнять, придушить, расцеловать и устроить взбучку, от которой я не смогу сидеть еще как минимум месяц.

Впрочем, за него со всем этим прекрасно справился Эгри — сразу после того, как мне оказали необходимую помощь, смазав раны и напичкав восстанавливающими зельями.

— Когда-нибудь я возьму и собственноручно сверну твою прекрасную длинную шею! — орал не на шутку перепуганный Эгри, в голосе которого проскальзывало и восхищение. — Ты настоящая сумасшедшая, Фелиция Саагар! Я из-за тебя скоро поседею, а пепельный блонд, чтоб ты знала, мне совершенно не к лицу!

— Чука перекрасит, — выдохнула я, с блаженством вытянув ноги на невероятно мягком диване.

Забавно, но в этой части игрового корпуса, расположенного на другой стороне арены, я еще не бывала. Меня отвели в отдельную комнату — такую же, в какой я проводила время прежде, и оставили томиться в ожидании второго этапа.

— Чука не перекрасит, — неожиданно раздалось у двери. — Чука сначала приведет тебя в порядок, а потом будет глотать успокоительное!

Вопреки смыслу сказанного, тон явившегося стилиста оставался ровным:

— Когда-нибудь, детка, ты точно покалечишься и угробишь свою красоту!