Жена врага. Я тебя присвою

— Послушайте, вы не можете преследовать меня! Я позову охрану! Убирайтесь отсюда! То, что вы были другом Сергея не значит, что у нас с вами может быть что-то… Даже дружба! — тараторю я и с опаской поглядываю себе за спину.

— Во-первых, никакой охраны тут нет, принцесса! Я точно это знаю! А во-вторых, насчёт дружбы не зарекайся, а отношения мне с тобой не нужны. Просто прочти записку, и ты всё поймёшь!

Он суёт букет мне в руки и быстро уходит, а я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, до ужаса перепуганная. Кладу руку на живот, в котором активно пинается малышка. Дочка уже стала толкаться, и теперь частенько показывает своё недовольство, если я чересчур нервничаю или делаю что-то неправильно.

Вдыхаю сладкий аромат цветов и морщусь. Хочу выбросить их, но рука не поднимается. Голова идёт кругом, когда взгляд падает на записку. Следует ли читать её? Какая разница, кто и что решил написать мне? Плевать на всех поклонников… Вот только дух захватывает, потому что от бумаги веет знакомым ароматом, и я открываю открытку одной рукой.

«Белоснежка, прости, что тебе пришлось пройти через весь этот кошмар… Я даже не представляю, каково тебе было. Боюсь представлять. Я бы хотел оказаться рядом с тобой сразу, но не мог этого сделать. Не знаю, простишь ли ты меня и примешь ли, но ты должна знать — я люблю тебя! Безумно люблю! Тебя и нашего ребёнка! Скоро мы встретимся, если ты позволишь мне оказаться рядом».

Букет вываливается из рук. Я прикрываю рот рукой и с ужасом мотаю головой. Слёзы снова рекой льются из глаз, а я никак не могу понять, правда это или чья-то глупая шутка.

Серёжа жив.

Мой Серёжа жив!

Поверить только!

Разве такое возможно, вообще?

Полгода я боролась с этим проклятым ощущением потери, не желала верить в случившееся, а теперь узнаю о том, что он жив.

Или это всё-таки чья-то злая шутка?

Вдруг кто-то решил лишить меня ребёнка?

Подношу открытку к носу и жадно втягиваю аромат его кожи. Это точно его запах, я ни с чем его не спутаю. Реву как дура и покрываю открытку поцелуями. Скатываюсь на пол, обнимаю цветы и плачу, а малышка активно протестует, давая мне понять, что её мама ведёт себя слишком опрометчиво. Нельзя так нервничать. Нельзя. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Ради дочери. Ради маленькой Анны Сергеевны Ивановой.

Серёжа знает о том, что я жду его ребёнка! Его приятель, наверное, рассказал ему об этом… В это мгновение не имеет значения, почему он не дал знать о себе раньше — важнее всего, что он жив. Мысленно я представляю разные варианты нашей с ним встречи и плачу. Собравшись с силами, поднимаюсь на ноги и выхожу из дома. Кричу от счастья, надеясь, что он услышит меня, хотя, наверное, это слишком наивно, ведь если бы Сергей был рядом, то он уже подошёл бы, схватил меня в охапку и поцеловал, но я всё равно кричу:

— Я люблю тебя, Серёжа! Люблю и жду!

Мелкая дрожь скользит по телу, а на губах расцветает улыбка.

Если он жив, то я обязательно дождусь его. И я не стану задавать лишние вопросы, просто утону в его объятиях и не упрекну в том, что даже не намекнул, что он рядом.

Смотрю на небо, подарившее мне надежду, шанс, что совсем скоро моя жизнь изменится. Мой любимый человек вернётся. Чем я заслужила это? Неужели, я сделала что-то хорошее, и судьба решила отблагодарить меня? Я вытираю слёзы и не перестаю улыбаться.

Больше не думаю, что это могла быть шутка… Теперь внутри появляется уверенность, что мой Серёжа жив, и скоро он вернётся ко мне.

Глава 51.

Сергей

Смотрю на нее. Не могу налюбоваться. Все в ней точеное, красивое, округлое. Животик небольшой, и она, задумавшись, кладет руку на него, и улыбается. Улыбается именно той улыбкой, которую я помнил и знал. Такой, которая может вытащить с того света, которая станет сиять путеводной звездой, привлекая.

Все эти два месяца я не жил.

Я дышал надеждой.

Мечтой.

Знал, что однажды наступит этот час, когда встречу ее. Такую же красивую, яркую, родную, привлеку к себе и поцелую всю – от макушки до пяток.

Буду покрывать все ее тело поцелуями, доводя до точки кипения и знать, то только я на это способен, только для меня она так вздыхает и поджимает пальцы во время оргазма.

И смотреть, как пляшет цвет в глубине ее карих глаз.

Я уже достаточно пожил на этом свете, чтобы понимать: не важно, какими красками раскрашена душа и тело, не важно, как сияет человек. Если он твой – от пяток до макушки твой – он может быть и черно-белым. Если бы Анжелика не была моим реагентом, я все равно любил бы ее также сильно, также бешено, также ярко.

Потому что она – моя. Полностью.

Бесповоротно.

Я похоронил личину Хищника.

Распрощался с ней.

В моей душе больше нет места мести, злости, ярости.

Есть место только для любви и надежды.

И надежда эта расцветает огромным цветком.

Я смотрю, как Анжелика смеется каким-то своим мыслям и боюсь, что сейчас, увидев меня, она отвернется. Сделает шаг назад, вычеркнет из своей счастливой жизни, отречется от меня.

Она давно уже не пленница.

Давно уже не жена, не любовница.