Женатые. Часть 3

Не могу сказать, кто сделал первый шаг, я или он. Но сокращение расстояния между нами кажется таким естественным и неизбежным, как падение. Все, что я знаю, это что его губы такие мягкие и теплые, и кажется таким правильным, что мы прижимаемся ими. Приоткрываю рот и слышу, как он выдыхает, когда наши языки переплетаются.

— Скучал по тебе, — снова шепчет он у моих губ. — Так сильно, Снежинка.

Вскоре наш поцелуй становится глубже, настойчивее, более диким. Жар его рук на всем моем теле — груди, попке, бедрах, кажется, все тело окружено его теплом — прожигает ткань моей одежды. Я таю, как ириска, таю и смешиваюсь с ним. Внезапно понимаю, что чем дольше сопротивляюсь этому, тем более взрывоопасным это будет, когда мы снова разожжем костер нашей страсти.

Ударяюсь ногами о стол. Теряю равновесие и сажусь с неизящным шлепком. Не разрывая наш поцелуй, Ной проскальзывает между моих слегка раздвинутых колен, задирает мою юбку и жадно прижимается ко мне всем телом, словно он не может насытиться мной. Мы идеально подходим друг другу, грудь к груди, твердый член настойчиво упирается в мой живот. Когда Ной поднимает мои ноги, чтобы подтянуть ближе к себе, я машинально обхватываю его бедра прежде, чем успеваю пискнуть от удивления.

Он снова прижимается к моим губам, побуждая раскрыться ему, умело проводя языком по моим губам. Ной мнет своими теплыми ладонями мою грудь, а я протягиваю руку между нашими телами, чтобы расстегнуть пуговицу на его джинсах. И затем его твердый член оказывается в моих руках. Я получаю удовольствие от каждого поглаживания, каждого тяжелого вздоха, каждого стона этого большого сексуального мужчины — это доказательство того, что он мой и только мой. Никто другой не может заставить его так реагировать. Его член теплый, твердый, и я провожу по этому великолепию, нежно растирая каплю смазки, выступившую из головки члена.

— Снежинка, я… — Голос Ноя дрожит от едва сдерживаемого желания. Но ему не нужно ни спрашивать, ни говорить что-то еще. Мне это не нужно.

Я отползаю назад, достаточно, чтобы дотянуться до сумочки одной рукой и подтащить ее к себе по столу. Достаю пакетик из фольги, спрятанный в бумажнике. Ноа удивленно округляет глаза. Но никто из нас не произносит ни слова. Тишина оглушает, пока я разрываю пакетик и извлекаю презерватив.

Ной стягивает джинсы и боксеры вниз по бедрам, и я раскатываю презерватив по его члену. Мы едва осмеливаемся смотреть друг на друга. Это мгновение проносится со скоростью света, и оно хрупкое, как мыльный пузырь. Прикосновение реальности мгновенно разрушило бы его. Одно неосторожное замечание, одно напоминание о нашей неприятной ситуации, и мы рухнем с небес обратно на землю.

Но совершенно очевидно, что мы оба думаем о презервативе. Такая маленькая вещица, но она так важная теперь. Минное поле из неудобных, нерешенных вопросов все еще присутствует между нами, мои собственные эмоции отражаются в нерешительном выражении лица Ноя. Что это означает в долгосрочной перспективе? Между нами снова все в порядке? В порядке ли я? Или сегодня вечером мы в последний раз прикоснемся друг к другу?

Пока я не могу ответить на эти вопросы. Я просто хочу Ноя. Не желаю думать о том, почему хочу его, или доверяю ли я ему, или что ждет меня в будущем. В этот момент я знаю, что он все для меня.

Сдвигаю в сторону свои промокшие шелковые трусики. Он входит в меня неожиданно, но останавливается, когда я шиплю сквозь зубы, и медленно продвигается вперед, а я нетерпеливо покачиваю бедрами. Сантиметр за сантиметром он наполняет меня, растягивает, сокращая пространство между нами. И потом находит мои губы своими, наш поцелуй с каждым мгновением становится все более голодным и страстным, чем когда-либо прежде.

Слова слишком тяжелы и слишком легки, слишком резки и слишком тупы одновременно. Тихие, хриплые звуки удовольствия — все, что нужно нам для общения. Поэтому я отбрасываю все остальные неприятные мысли прочь и наслаждаюсь этим моментом, наслаждаюсь им. Ощущение кожи к коже растворяет прошлое и будущее, оставляя только настоящее. Весь мой мир сжимается до ощущения его толстого члена, проникающего в меня, горячего дыхания и еще более жесткого трения.

— Ной, — выдыхаю я, когда он протягивает руку между нашими телами, чтобы нежно потереть мой клитор.

— Я знаю, — рычит он, все еще погруженный в меня на всю длину. — Так идеально. Ты и я.

И он прав. Это так.

Я напрягаю свои внутренние мышцы вокруг него, и Ной стонет.

Наши вдохи и стоны без слов ведут нас к блаженству, пока мы двигаемся вместе. Вскоре Ной начинает вколачиваться в меня, даря каждый твердый сантиметр себя. Тихие звуки шлепков влажной плоти о плоть такие эротичные и запретные в темном пустом офисе.

Я поджимаю пальчики ног и с каждым толчком сжимаю его бедра. Отбрасываю все и отдаюсь ему — Ною Тейту, моему мужу, моему сопернику, предателю, моему партнеру. Это ходячее противоречие: он — единственный мужчина, от которого я не могу держаться подальше, который делает мои эмоции одновременно такими запутанными и такими ясными.