Женатый мужчина

Но подобно варварам, захватившим Рим, он же и растворился в ее убеждениях. Выиграв сражение, он проиграл войну. Жизнь, которой они зажили, отражала ее мир, а не его, так что Клэр вполне могла полагать, что его бунт направлен и против нее. И все же она зашла слишком далеко, если полагает, будто только ее слова, сказанные тогда в машине после ужина у Масколлов, побудили его действовать и что он ухватился за социализм, как за розгу, чтобы высечь ее. Женщины, размышлял он, всегда сводят идеи к личным конфликтам. И, вспомнив ее реплику «Я еще посмеюсь» — насчет его занятий политикой, — он не оскорбился, это даже не задело его. Пожалуй, он был даже польщен, что его считают способным на большее, чем те, у кого на уме только Уимблдонский турнир да Лондонская биржа.

С другой стороны, хоть он и сумел (в собственных глазах) вновь стать бескорыстным и великодушным человеком, ему не удалось избавиться от снобизма, составляющего вторую половину его «я». Нынешние товарищи по северокенсингтонской ячейке лейбористской партии показались ему такими же тупыми и неинтересными, как одноклубники, с которыми он общался двадцать лет назад в Оксфорде. Джон охладел к сливкам общества, однако по-прежнему жалел, что приверженцам социалистических идей не хватает внешней привлекательности и чувства юмора. Он прибегнул к противоядию, и чем глубже вникал в практические проблемы национального дохода и социальных нужд, тем чаще назначал свидания Джилли Масколл.

Глава пятая

На первое их свидание в «Дон Жуане» он приехал на Кингс-Роуд, нервничая по двум причинам: их могли увидеть знакомые и истолковать это на свой лад, а главное — опасался, что будет нелеп в своем унылом, обычном костюме, вполне приличном для Дома правосудия, но неуместном в Челси ^[18]. Не пошлет ли Джилли его подальше? Его провели к заказанному столику, и он велел подать себе бокал аперитива. Заглянув в меню и увидев цены, Джон содрогнулся и принялся жевать хлебную палочку из корзинки на столе.

Официант принес вино. Время шло. Джону становилось неловко сидеть в одиночку за столиком на двоих. Чтобы избавиться от этого чувства, он заказал еще вина. В четверть второго, когда он раздумывал, уйти или все-таки заказать обед, раз уж он здесь, Джилли Масколл впорхнула в дверь. Оглядевшись, она увидела Джона и направилась к нему. Улыбаясь, она на ходу расстегивала пальто и при этом смахнула полой корзинку для булочек с соседнего столика.

— Извините за опоздание, — сказала она.

Джон поднялся. Подошел официант, собрал с пола булочки, принял у нее пальто. Они сели друг против друга.

— Все эти проклятые автобусы, — сказала Джилли. — С ними лучше не связываться: никогда не знаешь, когда он соизволит прийти. Ждешь целую вечность, а потом хватаешь такси…

— Очень сожалею, — сказал Джон.

— Господи, при чем тут вы! Просто я думала, как бы вы не умчались.

— Ну что вы.

Они принялись изучать меню.

— Одно хорошо, когда выбираешься пообедать с пожилым джентльменом, — сказала Джилли, — можно не заботиться о ценах.

Джона передернуло. Джилли заказала авокадо и бифштекс из вырезки.

— Чем же вы сейчас занимаетесь? — поинтересовался Джон.

— О, все еще хожу на эти нудные секретарские курсы, — сказала она. — А вечера провожу с прыщавыми малолетками. Нет, похоже, у меня с Лондоном сплошные разочарования…

— Чего же вы ожидали?

— Не знаю. Наверное, думала, что люди здесь интереснее. Первую неделю я жила у Генри с Мэри и думала, что встречу там интересных людей, но это же сплошное занудство, их друзья.

— Вроде меня.

Она многозначительно посмотрела на него и, помолчав, сказала:

— Какой же вы зануда, раз пригласили меня пообедать.

— Может быть, и нет. — Джон надкусил хлебную палочку. — И осмелюсь заметить, что, если мои занудные друзья увидят нас вместе, они будут, мягко выражаясь, шокированы.

— Я ведь могу быть вашей племянницей.

Джон вспомнил дочь своей сестры, усердно овладевающую науками в единой средней школе ^[19]в Ливерпуле, мысленно сравнил ее с роскошной девушкой, сидевшей напротив него, и покачал головой.

— Нет, не можете, — сказал он.

— Ну, тогда крестницей.

— Это годится.

— Кстати, о крестных отцах, — сказала Джилли. — Вы знаете неких Крили?

— Немного.

— А правда, что у Дженнифер Крили дочки от разных отцов, а их крестные и есть настоящие отцы?

— Я слышал другое, — отвечал Джон.

— Что? Расскажите.

— Мне говорили, что отцами являются мужчины, в чьих домах она работала декоратором за девять месяцев до рождения ребенка.

— Ой, надо непременно рассказать это Миранде.

— Кто это — Миранда?

— Миранда Крили. Девушка, с которой мы вместе снимаем квартиру. Она старшая дочь в семье.

— И она знает? Ну, о разных отцах?

— Конечно.

— Черт возьми, кто же ей наболтал?

— Она сама прочла в «Прайвит ай» ^[20].

— Какой ужас!

— По-моему, ей это все равно. Она считает, что уж она-то, во всяком случае, от законного отца, потому что она первый ребенок. А вот Лора, ее сестренка, ни капельки не похожа на отца, хотя и от крестного в ней тоже ничего нет.

— А кто у нее крестный?