Женя Колбаскин и сверхспособности

И тут я сделал то, что, наверное, уже сто лет не делал. Я подскочил с кровати и собрал все учебники, которые у меня были, и тетрадки тож. Свалил всё в портфель так, что он весь разбух, и пошел к Наде в комнату. Там у них два стола было, да и тихо всегда.

Зашел я к ней, а она сидит за своим столом и очередной кошачий шедевр рисует. Там у неё, типа, кот прям на столе сидит почему-то, а рядом яблоки какие-то валяются. А на тумбочке у неё ещё скульптурка из пластилина стояла. Тоже Барсик наш. Токо он, типа, уселся на стул, как человек прям, и лапку под рожу положил, типа, думает. Откуда моя сестра мелкая такие мысли черпала, ума не приложу.

Ну и вот, короче, сел я за Петькин стол, позвонил Димону, узнал, че задали на завтра. Он, конечно, отговаривал меня идти в школу. Говорил мне, что я не справлюсь и всё такое. «Это мы еще посмотрим!» — сказал я ему.

Ну а потом понеслась. Первое, что я сделал, так это литру. Опять эта грымза задала нам стих учить, токо теперь на выбор как бы. Ну я и выбрал средний такой. Что б, типа, я, и не дурак, и не выпендриваюсь. Выучил я его, короче, на зубок. Так, по крайне мере, мне казалось. Потом рассказал Наде несколько раз. Она мне даже хлопала, а я поклонился, как положено. Потом я физику эту дурацкую делал. Задачи всякие решал и к контрольной готовился. Даж, вроде, че-то немного понял. Муть голимая — эта физика, если честно. И потом ещё геометрию сделал. Теорем там до кучи выучил, рисовал все, чертил че-то. И еще, значит, физра у нас завтра была и труды. То есть повезло, что озарение на меня нашло на самый легкий день в недели, а то б башка моя лопнула от перенапряжения. Я-то и так уже закончил поздно. Сестренка уже уснула давно. Я укрыл ее и пошел к себе, а там балбес этот уснул прям на столе. Ну и, короче, что-то на меня нашло. Перенес я его, бугая такого, на его кровать. Пупок, конечно, чуть не вылез у меня наружу, но осилил кое-как.

Глава 15. Обычный? Ну и пофиг.

Проснулся я на следующее утро даже, как вам это сказать, в хорошем настроении, что ли. Умылся, зубы почистил, все как положено, в общем, сделал. Портфель собрал, дневник не забыл взять, оделся прилично: брюки там, рубашка и свитер.

Потом сожрал мамин омлет. Пока я ел, пришел дед на кухню и начал шутки всякие травить, подкалывать меня там, Петьку. Я смеялся вместе со всеми. Розу эту в итоге забыл, пришлось за ней возвращаться.

Добрался я до школы без особых происшествий. Так, только бегун один меня чуть в канаву не столкнул.

Зашел я в школу. Иду, короче, и все кто на меня не посмотрит, удивленные такие глазенки делают. Мол, я ненормальный какой, приперся тут, а меня и не ждали больше никогда увидеть. «Ну и че? — думаю, — Я им покажу, где раки зимуют!». Мне там, кстати, даж не надо было толкаться, все сами передо мной расступались, тип, я суперзвезда какая или чумной. Из раздевалки все сразу выбежали, как я зашел. А мне и по фиг, так-то даже просторнее и спокойнее. Переобулся я тихонько, не торопясь, губкой прошелся пару раз по туфлям и пошел с этой белой розой к раздевалке этой девчонки. Я ж даже не знал, как ее звать-то.

Стою я, значит, возле её раздевалки с этим цветком никудышным, а её все нет и нет. Мимо проходят всякие и смеются надо мной. Похохатывают ишаки безмозглые. «Ну и ладно, — думаю, — мне жизнь моя важнее, буду я еще внимание на насмешки дурацкие обращать». В итоге выходит она из раздевалки. Что она сразу не могла, что ль, выйти?! Сто лет я там стоял, ждал ее, как дурак! Вышла она, значит, а позади нее свора девчонок стоит, угорающих над нами.

— Привет, — говорю я и чувствую, что че-т здесь жарко очень стало.

— Привет, Жень, принес все-таки, — сказала она и сразу выхватила у меня розу.

— Я…

— После шестого урока, возле раздевалок, жди меня, — сказала она, и обратно в раздевалку запрыгнула, и дверь захлопнула прям перед носом. Только я и слышал, как эти сороки там защебетали обо мне.

Че-т любви я какой-то не почувствовал.

Пошел я, короче, на геометрию. По дороге Димона встретил. Он все таким же пижоном был наряженным.

— Привет, — говорю.

— Здравствуй, Евгений, — опять он своим противным голосом отвечает мне.

— Ну, че? Как там с твоей Сюзанночкой?

— Очень хорошо. Спасибо, что спросил. Мы с ней очень мило побеседовали.

— Ага, побеседавали, конечно.

Знаю я их беседы. Насмотрелся уже в этом парке дурацком. Так сказать, сыт уже по горло это милой блевотиной.

— А как у тебя дела? Слышал, что ты Нелле белую розу подарил (как это все быстро расходится, минут пять прошло). Это очень романтично, Евгений. Не ожидал от тебя.

Ничего себе заявление: «Не ожидал». Типа, я чурбан какой-то, что ли, бессердечный. Обходительным еще называется. Джентльмен неотесанный. «Ну ладно, — думаю, — буду я еще из ерунды какой-то с другом ссорится».

— Так что ты, узнал что-нибудь про свою обычность, её можно исправить?

— Нет, — говорю, — да и исправлять-то нечего, это вас надо исправить.