Жених для Красной Шапочки, или Чудовище моей мечты

Бах! Бух! Аа-а-а! Мозги-и-и… Снова бах… Когда же у них патроны закончатся? Они на охоту или на войну сюда шли? Последний выстрел добавил дырок в рыжей шкурке, которую дух принялся недовольно отряхивать, нагоняя ужас на своих жертв. Осталось взять обоих за шкирку и доставить к ведьме… или сразу в «дурку», там их точно примут с распростертыми объятиями и внимательно выслушают историю про зомби-белочку, которая приходит в процессе распития спиртных напитков сразу после визита несговорчивой русалочки.

– Ну, хватит! – не выдержал Сорас, подсекая обоих беглецов гибким древесным корнем, выскочившим из-под земли, словно плеть. – Цирк закончился! – рявкнул он, обращаясь к сородичам. – Джетт, я же просил разрулить ситуацию, а не наблюдать, – укоризненно пробасил леший, скинув маскировку. – Что теперь с ними делать? – Он кивнул на притихших охотников, жмущихся друг к дружке. – Они слишком много видели.

– В костер их – и дело с концом! – предложил один из оборотней, убирая «отвод глаз».

– В озеро с камнем на шее! – выплюнула-таки кляп русалка, о которой все временно забыли. С нее и с подружки тоже слетела магическая защита.

– Порвать на ленточки? – подал голос второй оборотень, потирая в предвкушении когтистые лапы.

– И сожрать мозг чайной ложечкой! – подвел итог голосования мертвый грызун. На ветвях согласно зацокали очнувшиеся от потрясения белки.

– К Наоми обоих. На перевоспитание, – взглянув на пленных, озвучил свое решение Смотрящий за Альва-Арной с жалостью, замешенной на презрении. – А это, – он ловко подхватил пушистую тушку, из которой вылетел лесной дух, – в костер, чтобы был шанс на перерождение.

– Лет через двадцать? – недовольно поморщился Роки, зависнув в воздухе.

– В лучшем случае, – с толикой злорадства ответил Джетт. – Учитывая твои заслуги, может, и через сто двадцать, как знать.

– Это мы еще посмотрим! – буркнул бестелесный заводила, обернувшись огненным мячиком, который, как шаровая молния, умчался в лес.

– Силки для духов поставить? – спросил Сорас, поднимая с земли бледных, как мел, парней, которые, казалось, еще немного – и бухнутся в обморок.

– Не стоит. Никуда он не денется. Без магической привязки к этому миру Великое пламя само поглотит его душу.

А тем временем…

Я рисовала чудовище…

Большое, рыжее, лохматое, с волчьей пастью и горящими огнем глазами – все по канонам жанра. Заколдованный принц и нежная дева в спущенном на одно плечико сарафане. Идеальная парочка для первой работы на конкурс. Идеальная… по задумке. Да и исполнение можно было назвать вполне сносным, но… меня не устраивало! В картине не чувствовалось жизни. Она напоминала иллюстрацию для книжки о красавице и чудовище, а вот свою собственную историю, увы, не рассказывала.

Где индивидуальность, где эмоция, которую должен прочувствовать каждый, кто взглянет на холст? Где душа художника, вложенная в маленький шедевр? Нету!

Мама всегда говорила, что музыка должна идти из самого сердца. В ее случае музыка, ибо она виртуозно играла на скрипке, независимо от времени суток и выбранного для концерта места. В моем же варианте речь шла о живописи. Как папа терпел под своей крышей сразу две творческие натуры, да еще и с чисто женскими закидонами – ума не приложу. Он вообще у нас личность героическая. Умудрился уговорить свободолюбивую маму выйти за него замуж в течение полугода, и до сих пор она жила с ним, даже не глядя на сторону. Нашла свою половинку, как частенько говорила мне по видеосвязи. Естественно, с намеком.

Хорошая у меня все-таки мама. Взбалмошная, энергичная и в то же время мудрая, понимающая. Сама не знаю, как в одной женщине уживаются такие разные черты. Папа встретил ее, когда был в заграничной командировке. Увидел выступление в клубе и понял, что без нее никуда не уедет. С той первой ночи и началась продуманная осада «крепости» по имени Наталья. А спустя два года у них появилась я.

Несмотря на то что петь я тоже любила и легко могла сбацать что-нибудь веселенькое на скрипке, моей стихией стало изобразительное искусство. Я балдела от аромата масляных красок, погружаясь в особый мир фантазий, которые оживали в моих картинах. Мне нравилось рисовать и в графическом редакторе тоже, но такого кайфа, как, к примеру, сейчас, я, увы, не испытывала.

Расположившись на диване в гостиной, я расставила на низком столике краски, кисти, палитру и прочие необходимые для работы инструменты, взяла один из холстов и принялась творить. Не от того, что вдохновение взыграло, просто мне срочно требовалось чем-то себя занять в ожидании Джетта, который, как и Миранда, на звонки не отвечал. Только у него, в отличие от невестки, была уважительная причина – в лесу, как показывала практика, связь брала не везде.