Жених моей сестры

— Зря поднялся, — хрипло произносит Денис, и я ощущаю это — твердость через ткань его брюк. Я знакома с мужской физиологией, и о природе эрекции естественно знаю, но то что, он, Денис, испытывает ее по отношению ко мне сейчас, кажется чем-то абсолютно невероятным.

Я снова тянусь к нему губами, и едва наши рты соприкасаются, он с легкостью поднимает меня вверх, как в каком-нибудь фильме. Сквозь плотный туман, скрадывающий от меня реальность, всплывает лицо Маргариты, задерживается на секунду и распадается на черно-белые конфетти, вытесненные моей чувственной сенсацией. Денис, всегда такой уравновешенный и спокойный, сейчас кажется совсем другим: он требовательный, несдержанный, сексуальный. Впервые он вышел из недосягаемости, став для меня земным.

Мой бюстгальтер спущен до талии, и теперь он может беспрепятственно касаться моей груди. Жадная грубость его прикосновений чередуется с поглаживаниями сосков, и я на секунду пугаюсь что то, что я испытываю не может считаться нормальным. В висках шумит, в промежности остро тянет, живот сводит томлением, и я хочу большего. Мне хочется ощущать его раздетое тело на себе, я тоже хочу ощутить вкус его кожи языком. Я хочу, чтобы охладить жар, утолить это сжигающий голод.

— Денис, пожалуйста, мне нужно… — я толкаюсь швом джинсов ему навстречу, прижимаюсь ртом к его щеке. — Пожалуйста.

— Не справляюсь я, Маш, — глухо произносит Денис. — Это хреново.

Я обнимаю его шею крепче, потому что в этот момент он отрывает меня от стены. Я чувствую, что мы куда-то идем, слышу толчок двери, но не могу перестать его целовать. Моя спина касается мягкости покрывала, и я понимаю, то мы находимся в моей спальне.

17

Денис

Остановится надо, но я не могу. Я хорошо знаком с острым сексуальным влечением, но сейчас дело не только в нем, а в том, как Маша реагирует на меня, в этом контрасте невинности и отчаянной требовательности. Она такая девочка-женщина, я с такими никогда дела не имел, и потому сейчас полностью дезориентирован: еще пятнадцать минут назад мне хотелось на нее стеклянный колпак надеть, чтобы защитить от невзгод внешнего мира, а сейчас я мечтаю ее затрахать. Хочется узнать насколько громко она будет стонать, когда я окажусь в ней, будет ли она произносить мое имя, царапается ли она, и как будет выглядеть на мне сверху. Далеко не моя любимая поза, но Машу я хочу именно так, чтобы видеть ее лицо когда она будет опускаться на мой член. Собственное возбуждение начинает причинять боль, когда в голове четкой картиной встает этот кадр: ее тонкое тело на мне, белая кожа, покачивающаяся грудь с напряженными сосками.

— Я думаю о тебе очень часто, Денис, — шелестит в темноте голос Маши. — Знаю, что мне нельзя, но никак не получается.

Конечно, все не просто так, можно было догадаться. Поэтому меня так корежит — потому что она всю себя отдает. Надо отшагнуть назад, но я снова проигрываю. Я ведь совсем не хороший парень и, по большому счету, приличный эгоист, а это не мимолетное желание доступного тела — я впервые испытываю влечение такой силы. Обычно поцелуй для меня ассоциируется с минетом, но не сейчас. То, как целуется Маша — олицетворение ее самой: она не пытается делать это сексуально, целуется нежно и чувственно, и от этого у меня, зрелого мужика, напрочь сносит крышу.

Скорее всего, я отрезаю себе последний шанс на то, чтобы уйти, но все равно это делаю: ложусь на нее сверху. Тонкие руки обвивают мою шею, твердые соски прижимаются к груди, вызывая моментальное желание почувствовать их кожей.

— Сними… — Маша сжимает ткань на моей спине, тянет ее вверх. — Мне надо очень…

Я редко матерюсь, но это делаю, потому что перестаю себя контролировать. Да, она определенно будет царапаться, потому что едва я избавляюсь от свитера, то чувствую твердость ее ногтей на лопатках.

— Мне твой запах нравится… все в тебе нравится… и голос твой… и то, как ты меня называешь меня. Малыш… тоже нравится.

Может быть дело в этих словах, или в том, что ее язык рисует влажные круги на моей ключице, рука сама находит пуговицу на ее джинсах, расстегивает, тянет молнию вниз.

— Малыш, у тебя секс уже был?

Маша поднимает бедра вверх, помогая стаскивать с нее джинсы вместе с бельем, и несколько раз мотает головой:

— Нет, не было. Но я не боюсь. Хочу, чтобы ты.

Меня должно остановить, но не останавливает. Девственность — не болезнь и не отталкивающий фактор, и еще я хочу быть ее первым.