Жених моей сестры

— Также как и обычно. Я уверен, что ты и дальше держалась от меня на расстоянии, если бы не этот случай. Произошедшее не делает тебя плохим человеком. Тебе нужно было справиться стресса, и это произошло так. Ничего непоправимого не случилось.

— Но это нечестно по отношению к Маргарите. Я должна была думать прежде всего о ней. Мы ведь сестры.

— Это мой с ней вопрос, и я его решу. Ты здесь совсем не причем. Еще раз повторю: не кори себя. Ты молодая девушка и поддалась эмоциями. Если бы я не захотел, ничего этого не было.

Маша несколько секунд смотрит на покрывало. Я опасаюсь, что она может заплакать, но вместо этого слышу тихое:

— Ты расскажешь обо всем Маргарите?

— Скорее всего. Но тебя это никак не коснется. С Олегом у тебя все серьезно?

— Он хороший парень и нравится мне. Он предложил мне встречаться в тот день, когда ты… выгнал меня из процедурного кабинета. Я устала чувствовать себя виноватой за свое влечение к тебе, и дала себе слово попробовать.

— Я не стану вмешиваться в отношения с моим братом. Вы оба взрослые люди, и ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Что бы ты не решила, Олегу я ничего не скажу.

Вот теперь она кивает, а я думаю о том, что был прав, и все здорово запуталось.

— Тебе пора идти, Денис. Там ведь тебя водитель ждет.

Я поднимаюсь. Мне действительно нужно идти, и дать ей время обдумать все в одиночестве. Мне и самому это нужно, потому что рядом с ней соображается туго. Я глажу Машу по волосам и касаюсь губами ее виска. Все, что мог — уже сказал, и большего сейчас сделать не силах. На остальное нужно время — мне в том числе.

— Провожать не надо, Маш, дверь я прикрою. Ты запомнила? Не вини себя — вся ответственность на мне.

Согласия от нее я не получаю, но все же рассчитываю, что когда она успокоится, то поймет, что я прав. За себя не сильно переживаю: здоровый цинизм меня всегда выручал. Что сделано, то сделано, а тратить время на посыпание головы пеплом не обо мне. Я же помню свое состояние — вернуть время на полчаса позже, все сделал бы ровно также.



18

Маша

— Маш, ну я вас завтра жду с твоим аппетитным парнем? — выкрикивает в трубку Варвара сквозь гул голосов на заднем плане. Сегодня первый этап празднования ее дня рождения в кругу семьи, и кажется оно в самом разгаре.

— Я приду одна, Олег не может. В девять вечера в «Лоске», правильно?

— Плохо слышу, Маш. Папа снова свои байки травит так, что уши закладывает. Почему не может? Ладно, не отвечай. В девять вечера, стол на Варвару.

Я роняю телефон на диван и в течение нескольких секунд бесцельно смотрю перед собой. Как я могла допустить, что моя жизнь превратилась в это? Нескончаемую череду самобичевания с того момента, как я открыла глаза этим утром. В один вечер я совершила два ужасных поступка: сбила человека и едва не переспала с мужчиной своей сестры. Стыдно подумать: я почти умоляла Дениса лишить меня девственности. Где в этот момент были моя совесть, порядочность, которую во мне воспитывали родители, преданность Марго?

Я пытаюсь поверить словам Дениса о том, что произошедшее стало следствием аффекта и стресса от аварии, но вряд ли это будет честно. Я ведь думала о нем задолго «до», наслаждалась каждой секундой нашего поцелуя и каждым его прикосновением. Мне стыдно за то, что даже сейчас, когда я придавлена к полу грузом вины, воспоминания о том, как и где Денис касался меня, отзываются внизу живота горячим жжением, а в голове звучит его голос, утверждающий, что я красивая. Все так неправильно, что мне хочется сдавить голову, чтобы выжать эти мысли у себя из головы, уничтожить их, выжечь свое непреодолимое влечение к нему, чтобы вновь стать нормальной. Я хочу как и раньше наслаждаться уроками вокала, получать удовольствие от чтения книг, без угрызений совести набирать номер Маргариты и не вздрагивать каждый раз, когда вижу на улице широкие плечи и густую каштановую шевелюру. Я мечтаю вновь обрести гармонию с собой.

Сейчас я благодарна тому, что Маргарита проведет еще неделю на вилле в далекой Азии и у меня будет время, чтобы прийти в себя, и подумать, как себя вести. Первой моей мыслью после произошедшего было рассказать сестре о случившемся, а второй — то, что я никогда этого не сделаю. Потому что я не хочу делать Маргарите больно, потому что боюсь, что она никогда меня не простит, и я навсегда ее потеряю. Разве в ее глазах пресловутое состояние аффекта станет достойным оправданием? Думаю, нет.