Жених моей сестры

— Мне снова стыдно, Денис. Потому что я говорила, что хочу решать свои проблемы сама, а на деле оказалась совсем на это не способна. Вот и сейчас, знаю, что правильно будет попрощаться и положить трубку, но не нахожу в себе сил. Слабачка.

— Адрес говори, Маш, — я больше не пытаюсь деликатничать, потому что ее явно нужно встряхнуть. — Я немного устал от перелета и объезжать окрестности в поисках нужного кафе не хочется.

Снова повисает пауза, и я терпеливо жду.

— «Мистраль». На другой стороне от «Синема Парк».

В кафе я подъезжаю через час и прошу Сеню подождать у входа. Внутри мало места и практически нет посетителей, поэтому Машу я вижу сразу же. Она сидит за столиком возле окна, перед ней стоят нетронутая тарелка с салатом и полупустой бокал вина. Ее поникшие плечи и опущенная голова дают мне финальную уверенность в том, что она знает. Если Рита и хотела уберечь сестру от правды, то у нее ничего не получилось.

Я прошу скучающего возле стойки официанта принести кофе, иду к столу и сажусь напротив. Маша вздрагивает, вскидывает глаза и даже пытается выдавить подобие улыбки. Ее лицо бледнее, чем обычно, и без того большие глаза на нем сейчас кажутся особенно огромными, взгляд затуманен. Кажется, она немного пьяна.

— Привет. Ты все-таки приехал.

— Здравствуй, Маш. Какой по счету? — киваю на бокал.

— Третий… Или четвертый. В счете посмотрю.

Она рассеяно смотрит на тарелку с салатом, потом на меня. Не похоже, чтобы плакала. Глаза неживые, но не красные.

— Ты тоже знал?

Значит, все-таки да. В ответ можно солгать. «Знающие» машинально становятся теми, кто «знал, но не сказал», тем самым усугубляя масштабы обманутости. Но лгать я конечно не буду.

— Да, знал.

Маша вздыхает, жмурится, закрывает лицо ладонями. В этот момент мне даже становится жаль, что пришлось дать ей такой ответ. И бесконечно жаль ее, верящую в чудеса, для которой взрослая жизнь началась так непросто.

— Марго тоже знала и не сказала. Всегда думает, что знает как будет лучше. А ты почему? Ты же всегда за правду.

— Я не считаю себя вправе вмешиваться в чужие отношения, Маш. А еще Олег мой родной брат. Думаю, вряд ли ты пришла бы ко мне рассказать об измене Риты.

Маша крутит в руках бокал и хмурит брови, словно осмысливает услышанное. Залпом усушает его и кивает.

— Ты прав, не пришла бы. Я так мало понимаю в жизни, что в пору смеяться. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в прошлое, где все было просто и понятно, но уже нельзя. Нет там мне больше места. Раньше я думала, что чувствую людей, а сейчас кажется, что я о них вообще ничего не знаю. Столько ошибок за короткий срок совершила, что дальше жить страшно.

— Ты сейчас говоришь только о своих ошибках, и ни слова о промахе Олега. Несмотря на то, что он мой брат, я считаю, что он поступил неправильно и недостойно.

— Я поступила недостойнее раньше. Мне не нужно было соглашаться на отношения. С самого начала все было неправильно. Я бы хотела переложить на него всю вину, чтобы стало чуточку легче…, Но не получается. Я знаю, что виновата. Обманом хотела быть как все.

— Не нужно снимать с мужчины ответственность за измену, Маш.

— Да, я все это знаю, не думай. Я не считаю, что поступок Олега в порядке вещей и не пытаюсь его оправдать. Мы оба виноваты, просто я больше. Ты веришь в бумеранги?

Я качаю головой.

— Нет, Маш, не верю.

— А я верю. И сейчас мне кажется, что я получила по заслугам.

— Почему ты так считаешь?

Она смотрит на меня своими огромными голубыми глазами, с которых сейчас сияет столько измученной невысказанности, что я на секунду теряюсь. Уверен, что сейчас я услышу что-то очень важное, но она отводит взгляд.

— Я просто знаю это, — Маша опирается обеими руками о стол и слегка покачнувшись, встает. В ответ на мой вопросительный взгляд, поясняет: — Сейчас вернусь.

Нестройной походкой она идет к двери с надписью «WC», а я, отодвинув от себя остывающий кофе, делаю знак официанту, чтобы принес счет. На один вечер алкоголь — хорошее средство от депрессии, но дальше пить Маше вряд ли стоит.

— Ты его оплатил? — Маша смотрит на раскрытую папку с лежащими в ней полосками жевательной резинки. — Не нужно было. И я пока не хотела уходить.

— Хотела еще выпить?

— Не знаю… может быть. Я не хочу домой.

Она выглядит такой потерянной, что в груди поднывает. Я уже знаю, что не смогу ее сегодня оставить. Не могу и не хочу.

— Домой тебе ехать не обязательно. Просто уйдем отсюда.

Маша кивает и развернувшись, снимает с вешалки пуховик. Я забираю его у нее, чтобы помочь надеть. Она неловко продевает ладони в рукава, чуть дольше положенного возится с молнией. Я не люблю пьяных людей, не люблю пьяных женщин, но в ее поведении и жестах не нахожу ничего для себя отталкивающего. И правда особенная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Машину придется бросить здесь, — говорит Маша, когда мы выходим на парковку и кивает на припорошенный снегом Мини. — Наверное, ничего страшного.

— Завтра Сеня ее пригонит, — я открываю дверь своего внедорожника и протягиваю руку, чтобы помочь сесть.