Жених моей сестры

По-прежнему хочется пить, но ни при каком раскладе я не решусь пойти на кухню, поэтому я захожу в ванную и запираю за собой дверь. Подхожу к длинному пьедесталу раковины и смотрюсь в зеркало. Глаза немного опухли, губы тоже, сейчас они ярко-красного цвета, словно я вчера целовалась. Но он меня не целовал. Что со мной не так? Вчера я узнала об измене своего первого парня, а сегодня грущу о несостоявшемся поцелуе? Мысли о собственной неправильности и испорченности вновь атакуют голову, и я отворачиваюсь от отражения, словно так смогу от них избавиться.

Я залезаю под горячие струи воды, прибавляю температуру до обжигающей в попытке устроить себе встряску. Нужно как-то собраться. Вчера Денис сказал, что расстался с Маргаритой, а когда я созванивалась с ней на днях, она разговаривала так же как и обычно. Несмотря ни на что, сестра ходит на работу, улыбается и встречается с подругами; его жизнь тоже продолжается, словно ничего ужасного не произошло. Я же при первых трудностях чувствую себя совершенно раздавленной и страшусь мысли об предстоящем одиночестве. Почему я одна ни к чему не приспособлена?

Я вылезаю из ванной, наспех вытираюсь полотенцем и разглядываю красноватые пятна на груди на на животе. В попытке согреть внутренний холод горячей водой я немного переусердствовала. А еще ночью Денис меня обнимал. Из сочувствия? Не знаю. Сейчас кажется, что любое мое предположение обречено на провал.

Я выдавливаю на палец зубную пасту и чищу зубы, чтобы избавиться от кисловатого привкуса вчерашнего алкоголя, зачерпываю в ладони воду и жадно пью. Выключаю кран и снова смотрю на себя в зеркало. Мне всегда нравилась моя нестандартная внешность, но сейчас я впервые замечаю, что мое лицо слишком худое, кожа чересчур бледная, а брови на ее фоне слишком темные и густые. Такова правдивая реальность моей новой жизни?

От звука открывающейся двери сердце делает отчаянный кувырок, и я резко оборачиваюсь. На пороге ванной стоит Денис: на нем черные спортивные трико и свободная серая футболка, волосы непривычно взлохмачены. Он тоже выглядит так, словно не ожидал меня увидеть, я сглатываю и перевожу взгляд на дверной замок. Я же помню, что закрывала.

— Я не знал, что ты встала, — его голос звучит по-утреннему севшим, взгляд медленно скользит по мне.

Я чувствую, как краска заливает мое лицо, связные мысли улетучиваются, как и всегда происходит в его присутствии.

— Ты разговаривал по телефону, — выдавливаю из себя почти шепотом.

Денис ничего не отвечает, продолжая молча стоять в дверях, и просторные стены ванной начинают на меня давить, учащая сердцебиение. Я нахожу пояс халата, и начинаю его теребить в попытке утилизовать растущее волнение. Отчего-то слабеют и дрожат ноги. Наверное от сгущающихся теней во взгляде Дениса и оттого, что его лицо меняется. Кажется, такого выражения я еще никогда не видела: жесткое, немного опасное, будто сейчас передо мной словно другой человек.

Он коротким толчком захлопывает дверь и делает первые шаги ко мне. От частоты сердечных сокращений голова плывет, в животе остро скручивает, а воздуха начинает катастрофически не хватать, словно его перекрыли. Денис подходит ко мне вплотную, его бедра задевают мои. Наклонившись, смотрит на меня сверху, но по-прежнему ничего не произносит.

Его потемневший взгляд, утяжелившееся дыхание и это молчание действуют на меня разрушающе — кожа покрывается мурашками, и я начинаю дрожать. Говорить не могу, лишь шумно выдыхаю, когда его рука ложится на мою и сбрасывает ее с пояса халата.

Лицо Дениса совсем близко, так что я вижу каждое движение его ресницы и физически ощущаю колкость щетины. Он развязывает пояс, и я машинально хватаюсь за него, в попытке удержать. Денис отпихивает мою руку, рывком распахивая полы халата, твердая эрекция в ту же секунду прижимается к моим бедрам. Мне кажется, что это происходит не здесь, не со мной, не в реальности, но потом наши рты сталкиваются, и я забываю даже об этом.

Его вкус на моем языке, руки сдирают с меня халат, подбородок царапает кожу. Я ощущаю его ладони на своей шее, груди, под бедрами — Денис поднимает меня и сажает на прохладный пьедестал раковины. В голове проносится мысль о том, что это очередная ошибка, но сейчас мое тело глухо к ней, потому что неумолимо плавится и горит, и потому что я еще никогда не ощущала себя так. Это какой-то гипноз, наваждение. Мне кажется, что стены могут обвалиться, а я даже не смогу открыть глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍