Женить нельзя помиловать (СИ)

Люциуса однажды даже в жар бросило от ненавистной Грейнджер. Не слепой же!.. И от этого девчонка стала еще больше раздражать. Он чистокровный волшебник и какая-то…

В целом, понятно, на что Драко польстился. Нет, чтобы на славу или влияние - куда уж!.. Ни капли папиной дальновидности не взял, оболтус! Хотя у всех Малфоев здоровые потребности: что у отца, что у сына. Черт!..

Как мужчина, Малфой-старший наследника понимал и даже смирился немного. Не вслух, конечно. Но как Глава Рода идти на компромисс отказывался.

У Малфоев и без Драко есть черные пятна на чистокровном семейном древе. И Темный Лорд, определенно, здесь ни при чем.

Вот прапрапра — какой-то там — дядюшка Людос Малфой отличился... С великаншей спутался. Не будешь же всем объяснять, что в чертовом кораблекрушении только двое и выжило. И выбросило их на остров необитаемый. Ни палочек, ни белья сменного. Людос и так три года продержался, скрывался, как мог, от влюбленной женщины, после такого долгого целибата и с гоблином переспишь, не то, что с великаншей. Да и такую попробуй не взять — порвет! А она ребенка родила. И потом дядушку Людоса от себя ни на шаг не отпускала, ревнивая была. Маглы, штырехвост их забери, сказку про предка сочинили, Людоедом сыночка нарекли. Хорошо, что «Ежедневного пророка» и Риты Скитер тогда не существовало. Иначе…

Люциус погрозил неизвестно кому тростью — хотя руки чесались съездить Драко по неразумной голове. После того что сынок с Выскочкой учинили на столе — выдрать хотелось обоих.

Никакого почтения к наследию предков! Да и к самим предкам тоже. На глазах у Абраксаса Малфоя!.. А теперь почившие родственники, развешанные в библиотеке и наслушавшиеся баек из кабинета, в красках пытались описать интимные подробности. Пока Люциус не пригрозил порезать их на открытки. Извращенцы, хоть и нарисованные.

Ведь предупреждал Драко — никакого секса в кабинете! Помнится, как-то раз с Нарциссой забылись и… Предки советами потом достали:

— Люциус, ну кто так делает? — дед.

— Может, еще раз попробуешь? — прадед.

— Технику бы улучшить надо, — прапрадед.

Ох, как нелегко заткнуть волшебный портрет… С ума сводили! А сейчас еще хуже — о воспитании заговорили…

Тут не только успокоительные употреблять начнешь, но и заавадиться захочешь. По-тихому. И Люциус решил выпить не только двойную порцию Железноспокоиса, но и продегустировать новое снадобье, присланное в качестве рекламы. Что тут скажешь, с таким наследничком научишься всякую дрянь глотать.

Якобы волшебное средство обладало приятным вкусом, поэтому лорд Малфой не только успокоился, но даже затянул гимн самому себе. Собственного сочинения.

На странные звуки со стороны двери Люциус и внимания не обращал, постучат и перестанут. Он в доме хозяин! (Нарцисса, слава Мерлину, на такое безобразное поведение не способна).

— Мерлин, храни наш род

От Грейнджер и от невзгод.

Каждый Малфой — герой…

— Морок, чума, геморрой, — чей-то шипящий бас нарушил такую красивую (с точки зрения Люциуса) песню.

Лорд Малфой даже чуть зельем не захлебнулся. От неожиданности.

— Кто здесь? — неестественно высоким голосом поинтересовался «герой».

— Совесть твоя! Из ссылки вернулась. Случайно.

Совесть Люциуса в глазах оного почему-то имела непрезентабельный вид. Толстый рыжий наглый котяра. Любимчик Грейнджер и ухажер Мамбы.

— А, Живодер, кажется, — Люциус глупо улыбнулся и на всякий случай наложил на себя диагностические чары — не заболел ли ненароком.

— Живоглот, — важно поправил тот уже достаточно накачанного зельем Лорда и грациозно плюхнулся на стол, поближе к желанной бутылочке с валерьянкой.

— Шла бы ты отсюда, совесть заросшая, — чары не показали никаких нарушений, но говорящий кот — это перебор. Малфой выпил очередную порцию Железноспокоиса, прихлебывая новым зельем.

— Грубо, — вставил пару сиклей книзл, — а еще аристократ! Нет, чтобы налить усталому путнику. И эльфам накажи фуа-гры принести, пить без закуски — дурной тон.

Наглость Живоглота зашкаливала — в другой раз Люциус запустил бы парочку непростительных, но успокоительные действовали как-то не так: расслабляли и показывали мир в розовом цвете. Точнее, в рыжем.

— А дарственную на Мэнор вам не написать? — как можно любезнее произнес лорд, растягивая слова до плюс бесконечности. — Сгинь, нечистая сила!

— Я умывался, — оскорбился нахальный котяра и выпустил когти, — а тебе не мешало бы инструкции прочитать. Тянешь в рот всякую гадость, как маленький, ей-богу!

— Уйди, малявка, я в печали, — надавил на жалость Малфой, но плеснул валерьянки в чайное блюдце и подсунул коту. Травиться в одиночку — не в характере лорда.

— Если перевести мой возраст на человеческие годы — мы ровесники, — Живоглот гордо распушил свое достоинство — хвост. — Поэтому прими несколько советов: не пей сомнительных лекарств, не повышай градус и не смешивай магловское с магическим.

— Кто посмел мне, лорду Малфою, магловскую дрянь подсунуть? Ну, держись, аптекарская пиявка, я тебе покажу, как шутки надо мной шутить!