Жениться по любви...(СИ)

— Неслыханная наглость! — сказала баронесса срывающимся голосом.

Она, разумеется, имела в виду, что это неслыханная наглость — когда какие-то суконщики грозят судом баронам Волчьей Пущи, но Елена, как бы не поняв этого, охотно подхватила:

— Брать чужие вещи без разрешения хозяина? Совершенно с вами согласна, любезная сира. Кстати, госпоже Изабелле пришлось переехать в другой город после случившегося скандала. Владелец театра предпочёл свалить всю вину на неё, так что её репутация была безнадёжно загублена. А теперь прошу прощения, мне нужно вернуться к отцу, чтобы передать ответ сира Винсента.

— Да-да, — сказал тот, вставая. — А я пойду укладывать вещи в дорогу. Здешней прислуге невозможно доверить половину багажа.

— Здесь нет воров! — возмутилась баронесса.

— Что вы, сестрица, какие воры! Я говорю о том, что ваши горничные не умеют даже сложить рубашки так, чтобы те не выглядели, словно их изжевали козы.

— Сурово вы с бедняжкой, — заметила Елена, когда они вместе вышли в сквозящий холодным ветром по полу, кое-как освещённый коридор. — Ей ведь просто негде было научиться таким вещам.

Сир Винсент передёрнул узким, почти девичьим плечиком.

— Знаю, — сказал он. — И умом понимаю, что веду себя частенько недостойно. Но я тут как в тюрьме, причём непонятно за какое преступление. Вы скоро сами это почувствуете. Вернее, уже начали, не правда ли? Бегите отсюда при первой же возможности, сударыня, — без свидетелей звать её сестрицей он, видимо, не считал нужным. — Вряд ли сир Ламберт потребует вашего возвращения: ему ведь были нужны только ваши деньги, а их они с бароном уже получили. Зачем губить остатки молодости в этой ужасной дыре? Чтобы стать похожей на несчастную Аделаиду, у которой денег не хватает даже на приличные чулки, а всех развлечений — поездка на графский бал раз в три года? Так же озлобиться и бросаться на всех, кто лучше одет и умывается чаще раза в неделю? И детям вы гораздо нужнее, чем неотёсанному мужлану, который всё равно будет задирать подолы местным девкам, пренебрегая вами.

Елена, помедлив, кивнула. Непонятно только было, с чего вдруг сир Винсент озаботился её благополучием? Просто настроение сентиментальное нашло? Или затевается какая-то интрига?

***

В жидком, мутноватом свете занимающегося утра над Моховым нависал столб сизо-чёрного дома и стоял многоголосый бабий вой. Вряд ли дома подожгли орки: они обычно старались не брать и не портить лишнего, давая возможность людям оправиться от ущерба и нагулять новый жирок, чтобы и в следующий раз было что пограбить. Скорее всего, пожар возник случайно, когда кто-нибудь в свалке уронил фонарь или факел. Загоревшийся дом не тушили — отстаивали соседние, да и там народу с вёдрами мелькало немного, потому что тут и там женщины тащили по домам раненых защитников либо, вцепившись в растрёпанные волосы, завывали над убитыми. Этих Ламберт приказал гнать на пожар — успеют ещё порыдать всласть, а пока есть заботы поважнее.

Догонять отряд, который разграбил село, в то время как основные силы атаковали Нижние Броды, он даже пытаться не стал. Было ли то нападение настоящим или просто отвлекало от налётчиков, тайком перебравшихся через Гремучую по Козьим Камушкам, Ламберт в любом случае потерял убитыми и ранеными почти четверть своих людей, отбивая его. Гнаться за орками, вряд ли особо пострадавшими в бою с деревенскими мужиками, спускаться следом за ними в Ноголомное ущелье, перебираться по Козьим Камушкам на тот берег (и это если гоблины не успели разобрать переправу за вернувшимися родичами) — результат сомнителен, а вот новые потери неизбежны. Макс же пока не вернулся из Озёрного, куда его послал за наёмниками Георг, и силы следовало поберечь. Потому что всяческая шваль отлично знала, что после орочьих налётов довольно условное войско барона оказывается весьма потрёпанным, и наглела прямо на глазах.