Женщина— апельсин

— Да, Кумус… он передал тебе кое-что… сейчас вспомню… Так. Сначала ты срубаешь дерево… Осину, да, обязательно осину! Делаешь из него кол — посмотришь потом в вещдоках, какого размера, — потом в полнолуние закапываешь этот кол в землю и говоришь… Черт… Что там нужно говорить?.. Забыл… Подожди, это не все, потом этот кол надо положить на свое тело, желательно голое, и заснуть… Кажется, все…

— Слушай, Николаев, если ты отвезешь меня домой, если ты проявишь такое невозможное внимание и заботу… Я расскажу тебе один мой секрет.

— Да я тебя на руках затащу в квартиру! В Мишине у своего подъезда Ева сказала Николаеву, что она, вероятно, влюблена.

— Тяжелый случай. И как он, положительный, смелый? — Николаев гордо выпятил грудь.

— Я его толком и не помню… Стараюсь вспомнить его лицо… и не могу.

— Ты хочешь сказать, что это не мое лицо?

— Не твое. Я устала и хочу спать.

— Но ты же знаешь его имя, ну, особые приметы!

— Точно… У него татуировка на ногах.

— Что, на обеих?

— Да. Там что-то про родину написано… Неприличное.

— Ну, знаешь… Где же ты его нашла… с голыми ногами в сентябре?

— На даче.

— Что, вампир?

— Да нет, это было раньше… На выходных… Но дача та же. Просто заколдованное место какое-то… Спокойной ночи, Николаев.

— Утром — в банке, — предупредил Николаев.

— В каком еще банке?

— Банк «Оникс», они сегодня мне не дали влезть в сейф Кота — для этого нужно постановление и разрешение и еще черт-те что.

Гнатюк все сделал, утром можно попользоваться ключиком.

Ева вылезла из машины, хлопнула дверцей. Ноги не двигались. Она с тоской посмотрела на свои окна. Третий этаж.

— Я донесу! — предложил Николаев.

Она покачала головой и побрела к подъезду.

На лестничной клетке не горела лампочка. Ева пошла по ступенькам медленно, ступать старалась тихо. На четвертом этаже горел свет, она увидела бесформенную массу у своей двери, прижалась к стене и вытащила из-за пояса пистолет. Прижимаясь спиной к стене, она медленно подошла к своей двери. На полу, обхватив колени руками, сидела Далила. Она подняла голову, потом бросилась к Еве, и обхватила ее ноги.

— Они убьют его, убьют! Я так не могу жить! Не может такого быть, он невиновен!

— Господи, ну что за день такой! Я устала, кого еще убьют?

— Ангела… Кумуса… магистра, — захлебываясь, говорила Далила.

— Да никто его не убьет, он невменяемый, он псих, понимаешь?

— Убьют!

— Не убьют! Заткнись и заходи в квартиру.

Ева стала раздеваться сразу, у дверей. Пока она дошла до ванной, она раскидала повсюду свою одежду, потом включила воду и голая пошла на кухню ставить чайник.

— Почему ты не пришла в кафе? Николаев меня кормил мороженым и рассказывал, как правильно сделать осиновый кол… Ты можешь сесть на шпагат? Я — могу. — Ева растянулась на полу.

— Не знаю… Они убьют его! — причитала Далила.

— Ты меня заколебала, понимаешь, ты должна меня успокаивать, анализировать мое состояние и выписывать рецепт. А ты что делаешь? Ты нагнетаешь обстановку.

— Ева… Ева, надо что-то делать!

— У тебя истерика затянулась. Лично я иду в ванную, там я пью чай с ликером, а потом лягу в постель и попробую заснуть, если ты, конечно, к тому времени замолчишь и потеряешь где-нибудь сознание до утра.

Ева заваривала чай, Далила скулила, стоя рядом. Ева залезла в ванну, Далила продолжала в том же духе, сидя возле нее на полу. Ева не выдержала, открыла кран с холодной водой, поманила ее пальцем, с наслаждением уцепилась за желтые волосы и засунула голову Далилы под кран.

— Идиотка… Неврастеничка! — завопила Далила, когда смогла вырваться.

— Слава Богу, вспомнила и про меня!

— Как я пойду домой?! У меня волосы сохнут два часа. Нет, какая ты гадина, а?!

— Девушка, вы здоровы! Я уж думала, ты вся истечешь слезами.

— Это просто свинство, — говорила Далила, стуча зубами, прижав к себе телефон и усаживаясь на тахте. — Мне надо позвонить няне… Мне завтра рано вставать… Это, конечно, гнусно с моей стороны, но я очень хочу есть. Алло! Это я… Матильда Ивановна, я не приду домой, у меня голова мокрая… Что? Меня облили водой. Да все в порядке! Я у подруги. Змея подколодная, а не подруга. Это я не вам. Спасибо… Когда Ева вышла из ванной, спокойная и горячая, она обнаружила, что Далила спит на ее тахте, обняв телефон и улегшись поперек. С ее спустившихся до пола волос натекла лужа.

Четверг, 24 сентября, утро

— Ева… Ева, проснись. Ева! Это я, ну?

— Кто это — я?

— Это я, Далила. Я хочу извиниться. Ну проснись же!

— Когда?.. Который час?

— Шестой час, просыпайся, надо вставать на рассвете, чтобы правильно использовать приобретенную за ночь энергию.

— Ты все издеваешься? У тебя продолжается истерика, или как это понять? За что ты меня ненавидишь и не даешь мне спать?! Исчезни.

— Если ты уже проснулась, то я включу свет.

— Нет!

Далила включила настольную лампу.

Ева увидела ее — полностью одетую, аккуратно причесанную, насколько это можно было с ее волосами. Она наклонилась над Евой, дохнув зубной пастой.

— Я только хотела сказать тебе «спасибо» и извиниться за вчерашнюю истерику.

— Ну? Ты извинилась? Получай!..