Женщина Дьявола

Внезапный хохот Бальтазара громом разнесся по стенам и стер улыбку с моего лица. Сердце болезненно сжалось в недобром предчувствии.

— Ее здесь нет, — сквозь смех сказал Бальтазар. В тот миг во мне что-то сломалось. Как будто из меня вынули душу, вытряхнули наизнанку и зашили ее обратно гнилыми нитками. Я чувствовала себя мертвой — как пугало, набитое соломой — безжизненное, с мутными пуговицами вместо глаз. И только горячие слезы, льющиеся по щекам, дарили ощущение, что я все еще жива.

Глава 16

Происходящее вокруг казалось сном — страшным кошмаром, который должен вот вот закончиться. Но он почему-то не заканчивался.

Я увидела хмурый взгляд Вельзевула, направленный на меня, словно он почувствовал перемену во мне.

— Где она? — спросил он Бальтазара.

— За чертой.

— Что это? — спросила и вздрогнула, не узнав свой голос — тихий и скрипучий, как свежевыпавший снег, сминаемый тяжелой подошвой сапог.

— Мрак, в котором обитают казненные души, — ответил вместо Бальтазара Вельзевул. — Люцифер приказал? — спросил, повернувшись к демону.

— Да, — охотно кивнул Бальтазар. — Он отдал ее в мое пользование, но вскоре изменил решение и отдал приказ казнить. Его слово — закон, поэтому я не спрашивал о причинах.

— Не думаю, что у него была веская причина.

— Приказы Люцифера не обсуждаются, Вельзевул.

— Я знаю, — хмыкнул Вельзевул. — Налей вина что ли, — то ли усмехнулся, то ли оскалился, — хочу насладиться напоследок. Люцифер скоро будет здесь.

— Когда я прибыл в твой замок, Юлиан пытался припрятать несколько бочек вина. Глупец. Я забрал их. Пойдем, твое вино — тебе и угощать.

— Как поживает мой прислужник?

— Пророчествует, что скоро вернётся его хозяин. Говорю же — глупец!

Вельзевул рассмеялся, но резко оссекся, когда Бальтазар спросил:

— С ней-то что делать?

— Оставим здесь. Люцифер сам решит ее судьбу.

Вот как?!

Смахнув с лица слезы, я поднялась на ноги, прожигая ненавидящим взглядом Вельзевула.

— Не смотри так, — в голосе его появилось раздражение.

— Ты обещал отвести меня к маме! — воскликнула с отчаянием в голосе.

— Обстоятельства изменились. Я не смогу тебе помочь.

— Ну конечно, — прикусила дрожащую губу. — Ведь я выполнила, что требовалось, и теперь не нужна. Можно отдать на растерзание этому дьяволу! Но ты забыл выполнить свое обещание! Отведи меня к матери, Вельзевул!

— Нет.

— Умерь пыл, женщина! — рявкнул Бальтазар, вероятно, решив вмешаться. — Опусти взгляд и моли о прощении.

— Не я должна просить прощения, — скосила глаза в сторону Вельзевула и не смогла сдержать слезу, которая скатилась по щеке.

Повисла мучительная тишина, в которой слышалось шумное биение моего сердца.

— Твоя мать мертва, — Бальтазар встал за моей спиной и прошептал на ухо: — Я видел это собственными глазами. Если ты хотела услышать, как она визжит, корчась в адском пламени, надо было приходить раньше.

Он ушел, а следом за ним Вельзевул прошел мимо и не обронил ни слова. За спиной закрылась массивная дверь, больше похожая на каменную глыбу. Я осталась в одиночестве дожидаться Люцифера.

Ноги болезненно покалывало от усталости, поэтому пришлось сесть на горячий пол. На столе возле кубка стоял вместительный кувшин, который я не заметила при беглом осмотре, и притягивал взгляд. Облизнув пересохшие губы, я взмолилась Богам, в надежде найти в нем воду.

В кувшине оказалось вино. Вдохнув терпкий аромат, я с наслаждением выпила напиток до последней капли.

Меня повело в ту же минуту, как кувшин опустел. Размахивая им в стороны, побродила по комнате, чувствуя как против воли расслабляются мышцы. Хотелось лечь на пол и уснуть крепким снов.

— Козел, — процедила я и пьяно икнула. Кому из трёх, известных мне демонов, это слово подходило больше всего, я так и не определилась. Меня тошнило от их морд, от едких смешков, с которыми они говорили о моей матери. Твари.

Я запустила кувшин в стену, едва устояв на ногах. Перед глазами мелькали мушки, голова кружилась. Подняв кувшин, постучала им по столу, отбивая хаотичный ритм. Хотелось пить. Вспомнив про булку хлеба, я осмотрела комнату, но так и не нашла ее. Наверное, выронила, когда Вельзевул тащил меня по коридорам.

Шатаясь, я дошла до стола и перевернула его. С громким криком повалилась на пол вслед за ним, не удержав равновесия. Ушибленный бок запульсировал болью, и я зашипела, потирая его рукой. Останется синяк. Мысль эта вызвала приступ истерического смеха. Меня ждет душевная беседа с Люцифером, а я переживаю, что останется синяк.

Прилегла на пол и, сотрясаясь от хохота, уставилась в потолок. Постепенно смех перешел в плач. Душу рвало изнутри на мелкие кусочки, и она, истекая кровью, трепыхалась, не желая смиряться со смертью мамы. Я не смирилась. И пока не увижу ее мертвое тело, не смирюсь.

Я доползла до кувшина, валяющегося на полу, и схватила его. Опираясь о стену рукой, поднялась.

— Ну держись, Вельзевул, — прошипела я, — За тобой должок, и я заставлю тебя его вернуть.