Женщина, я не танцую

Убрали с дороги, если уж называть вещи своими именами.

– С подружкой твоей пообщаюсь, – снизошел до ответа Стас, безошибочно устремляясь к запретному плоду.

– А-а-а… она не одета, – сознавая, что позорно проиграла сражение почти всухую, крикнула Алена в спину голого по пояс Зимина.

Только теперь она обратила внимание, что и он не особо закован в доспехи.

Хм-м-м. Вот и встретились Сиан и Риайя – что сейчас буде-е-ет.

– Да так даже лучше, – ухмыльнулся Стас и шагнул на террасу. – Отлично просто!

В момент, когда взору Афинской предстали две мужские мохнатые ноги в сланцах, она четко осознала: вот он последний гвоздь в крышку гроба их восхитительного блюда под названием «месть».

Эх, все же надо было подавать его остывшим.

Она отложила очередной крупный черепок в сторону и с достоинством выпрямилась. Зимин восхитился ее выдержке.

Королева всегда остается королевой, даже если все вокруг усеяно осколками, а сама она без подобающего приему наряда.

Было видно, что Жене хочется отступить, но она не сдвинулась с места ни на миллиметр. Вопросительно изогнула бровь. В отличие от Алены, она помнила кто тут хозяин, и по всей вероятности первой вступать в диалог не собиралась.

«Хорошая тактика», – мысленно отметил Стас и, пользуясь упертостью леди, приблизился к ней практически вплотную. Их разделяло расстояние в ладонь, не больше.

– Мне показалось, это ваше, – с видом акционера на совещании произнес Стас, потрясая мешком с останками усопшего скорпиона. – Вернуть пришел.

Женя с трудом удержала лицо. Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу.

– Ты ошибся, – сухо и с легкими интонациями превосходства, как и подобает королеве, произнесла она. – Впервые вижу эту гадость.

– Не сомневаюсь, – Зимина смутить было не так-то просто. – Ведь раньше сие представляло цельную конструкцию.

Легкая, едва обозначившаяся улыбка в уголках губ Афинской сообщила ему о многом. И еще глаза – в них плясали чертята.

– Все равно не понимаю, о чем идет речь.

– А я объясню, – Стас вдруг осознал, что перед ним стоит пантера, каждый изгиб которой он помнил так ясно, словно техзадание на свой первый контроллер. Стоит в одном лишь полотенце, неприлично близко и…

Почему, черт возьми эти обнаженные плечи кажутся ему самым желанным зрелищем, какое можно представить? Злость на дерзких подруг улетучилась, как и не было. Желание наказать Женю осталось, но приобрело явственный оттенок, ограниченный пятьюдесятью вариантами в палитре серого. И ни один из них не попадал в цивилизованные рамки, одобренные обществом.

Неандерталец ликовал, репетируя сольный выход.

Женя осознала, что ее целуют, чуть позже, чем поняла, что осталась без последнего оплота иллюзии целомудрия – предательского махрового куска ткани, размером метр на полтора. И что самое странное, ни тени смущения, равно как и возмущения, ее в этот момент не посетило. Скорее, наоборот, дико раздражало то, что она не может проделать тот же фокус с шортами Зимина. Зато радовал его голый торс, так кстати пришедшийся под обострившиеся органы осязания.

– Кхм-кхм, – присутствие третьих лиц изрядно притушило зародившееся безумие. – Какого демона тут происходит?

Справедливый вопрос и очень отрезвляющий.

Мадам Ковалева больше не собиралась проигрывать вражескому лагерю, а посему звучала очень уверенно.

– Демона? – как-то отстраненно уточнил Стас и поспешно закутал свою музу в собственноручно содранное полотенце. – Хм-м-м.

– О, Аленка у нас шляется по вымышленным мирам на завтрак, обед и ужин, так что демоны – это еще вполне миленько.

– Э-э-э, ясно, – несколько неуверенно произнес Стас.

– Писатель она, – пояснила учуявшая амнистию Женька. И как ни в чем не бывало закончила: – А и правда, что происходит?

Зимин, собравшийся пояснить обнаглевшим созданиям всю тяжесть их проступка, осознал сказанное и вмиг утратил с таким трудом заново собранный воинственный настой.

Писатель?

У вселенной не только отменное чувство юмора, но и весьма буквальное толкование посланий в почтовый ящик. Воображаемый восторг Лисовского от этой новости на корню зарубил негодование Стаса, теперь он мог лишь глумливо давиться от смеха, пытаясь не сдать позиций борца за справедливость.

– Смотрю, тут некоторым шибко весело, – заподозрила что-то обидное в свой адрес мадам Ковалева.

– Нет-нет, – выдавил Стас, – мне грустно.

– Правда? – недоверчиво и хором поинтересовались подруги.

Зимин вспомнил, зачем, собственно, тут появился и грозно произнес:

– Вы охренели совсем? Это что за самодеятельность без цензуры? Дамы, при всем уважении, но у некоторых шуток есть границы.

– О чем он толкует, не пойму? – прикинулась валенком Алена.

– Да вот тоже никак не уразумею, – не моргнув глазом, поддержала подругу Афинская.

Стас мог бы в теории купиться на этот отчаянный в своей импровизации спектакль, если бы не видел чуть раньше реакцию Жени на пакет с остатками скорпиона.